Часть 
истребителей вывалилась из облаков и пыталась атаковать группу Амелина - на 
правом, фланге. Медлить нельзя - надо выручать Леню! Звеном стремительно атакую 

противника сзади. Сбиваю одного "фоккера". На светло-зеленом фоне крыльев видны 

разрывы. Замечаю: слева внизу "фоккеры" пытаются атаковать бомбардировщиков. 
Передаю об этом Семенову. Он ринулся на них и сбил самолет. И новые, 
модернизированные "фоккеры" рассеялись. Да, не так себя вели немецкие 
истребители в начале Курской битвы!

"Петляковы" точно вышли на цель и сбросили бомбы на головы фашистских войск и 
боевой техники.

Вечером того дня немцы начали отступление из Харькова, а 23 августа город был 
очищен от врага: "ключ к Украине", как называли Харьков фашисты, был в наших 
руках.

Советская Армия в те дни наступала по огромному фронту от Великих Лук до 
Черного 
моря, - все слилось в единое общее наступление. Войска Степного фронта с боями 
продвигались к Полтаве.

Наш полк перелетел на новый аэродром - к деревне Даниловка, в район Харькова. 
Еще несколько дней назад враг занимал здесь оборону. Сопровождаем "Петляковых" 
- 
они наносят бомбо-штурмовые удары по отступающим гитлеровским войскам юго-
западнее Харькова.

Летая на разведку, я видел, как фашисты откатываются к Днепру под ударами наших 

войск.

На земле пылали пожары: враг, отступая, сжигал и уничтожал все, что ему 
попадалось на пути, угонял наших людей в рабство. Я смотрел на родную землю, и 
скорбью наполнялось сердце.

И вот 3 сентября войска Центрального фронта освободили Шостку. Два долгих года 
я 
так мечтал об этом дне. Но тревожные мысли омрачали мою радость. Враг, отступая,
 
мог стереть с лица земли Ображеевку. Возможно, что оккупанты угнали всех 
близких 
на каторжные работы в фашистскую Германию.

Узнав об освобождении Шостки, я сейчас же снова написал отцу, послал запрос в 
сельсовет.

Несколько дней прошло в тревожном ожидании. Как-то, вернувшись с боевого 
задания, я, по обыкновению, возился у самолета вместе с механиком. Вдруг издали 

услышал голос адъютанта эскадрильи. Он торопливо шагал, помахивая конвертом. 
Сердце у меня дрогнуло, и я бросился к нему навстречу.

Он протянул мне два письма. Подбежал Мухин, за ним еще несколько товарищей. А я 

держал конверт, видел почерк отца и не верил своим глазам. Ребята окружили меня.
 
А я только и мог выговорить:

- Батя жив! Жив!

Слезы застилают глаза, мешают читать.



Дорогой сынок Ваня!

Все мы вместе желаем вам, фронтовикам, удачи, победы над врагом, боевого и 
смелого духа. До чего же ты обрадовал меня своим письмом! Что тебе писать о 
нас? 
Где теперь Яков и Григорий - не знаю. Григория угнали в рабство фашисты. Яша с 
первых дней в боях. Саша тоже прислал письмо, беспокоится о тебе. Он на Урале - 

высылаю его адрес. Мотя с ребенком живы. Наше село фрицы не успели сжечь. 
Снаряды близко падали, да сгорели лишь две хаты. Я лежал, прижавшись к земле, - 

не повредило. В родном селе твоей мамаши, Крупце, сожжено много домов. 
Односельчан наших - тринадцать человек - убили. Нашего соседа, старинного друга