Сергея Андрусенко, фашисты замучили в здании техникума, где ты учился. Еще 
замучили там восемьсот человек.

Я знал, что врагу не быть хозяином на нашей земле, потому что наша Родина 
могуча, непобедима. И мы все вместе - великая сила, которая сокрушит врага. 
Радуюсь, что ты бьешь фашистов. Только, Ваня, не заносись и честно выполняй 
свой 
долг перед Родиной. Я, Ванюша, за эти тяжелые годины сильно состарился, но 
сейчас снова работаю. Наш колхоз оказывает мне помощь. Жду от тебя письма, 
дорогой сынок. Передай от меня привет всем своим друзьям. Пришли мне свои 
фотокарточки, снимись вместе со своими товарищами.

Твой отец Никита Кожедуб.


И еще две строчки приписал отец:



Вспоминай, Ваня, мамашу.

Защищай ты страну нашу.


Я плакал, и мне не было стыдно своих слез. А Вася Мухин читал письмо вслух, и 
голос его дрожал от волнения.

Не передать, какую лютую ненависть к гитлеровцам, какую нестерпимую скорбь о 
погибших почувствовал я, прочитав письмо отца. Не укладывалось в голове, что 
немецко-фашистские захватчики угнали в рабство многих моих земляков. И вместе с 

ними Григория, тихого, не умевшего за себя постоять, - этим всегда пользовались 

кулаки, на которых он батрачил. Не мог я себе представить, что фашисты 
превратили в застенок шосткинский техникум и замучили там сотни и сотни 
советских патриотов, среди которых был отважный красный партизан Сергей 
Андрусенко. Не знал я тогда, что среди них был и комиссар аэроклуба коммунист 
Кравченко, в 1941 году оставленный райкомом партии на подпольной работе в 
немецком тылу. Об этом я узнал после войны.

Думал я и о своей первой учительнице, вспоминал товарищей детства: может, где-
нибудь здесь неподалеку с фашистами воюют... Перед глазами вставали знакомые 
лица, 
знакомые места.

Теплое, хорошее письмо прислали мне из сельсовета. Я успокоился за отца: его 
поддерживали, о нем заботились.

И тут же, под крылом самолета - в боевых условиях мы не отходили от своих машин,
 
- написал ответные письма и письмо брату Александру. Одно сознание, что отец, 
Мотя и Са.шко живы, словно придало мне силы.

Письма от отца, брата Саши, от близких, от старой моей учительницы, от 
односельчан стали приходить часто.

До войны отец все тревожился о моем здоровье, просил беречься. Теперь же писал, 

что я должен самоотверженно, не щадя себя, драться с врагом, защищать Родину, 
как подобает каждому советскому воину. Иногда чувствовалась затаенная тревога: 
"Получу твое письмо, Ваня, держу в руках и все не верю, как будто с того света 
пришло. Дюже нелегко уцелеть в такой войне. От радости себя не помню, когда 
читаю, что ты жив и здоров и действуешь храбро". И тут же он наставлял меня: "Я 

хочу, Ваня, чтобы ты был честным воином. Да ты как будто и настоящий воин, 
только не выставляй наперед свое я, помни, что ты исполняешь свой воинский долг.
 
Читаю твои письма и радуюсь, что ты приносишь пользу, вижу твою безотказную 
преданность Родине".

Иногда он напоминал о наших краях, желая хоть на миг отвлечь от "ратных дел": 
"Вспомни дорогу на гать: вербы, кусты осоки, облог, а дальше - родник, за ним - 

березняк. Напиши на отдыхе картину - конюхи на облоге".

И перед глазами вставало детство, тепло становилось на душе.

Письма отца, полные веры в победу, поддерживали меня в дни тяжелых испытаний.