вражеских самолетов. Долго не мог я примириться с мыслью, что Петро больше нет.

...Наш полк, получивший задание прикрывать наземные войска, перелетел ближе к 
линии фронта на Харьковское направление - к селу Больше-Троицкому. Сразу после 
перелета у нас на аэродроме - митинг: ведь перед нами была Украина, за 
освобождение которой сейчас сражались войска Степного фронта.

Ночлег нам отвели в полуразрушенной деревне неподалеку от аэродрома. Женщины, 
ребятишки, старики встретили нас со слезами радости.

К Подорожному подошел старик с изможденным лицом. Обняв командира, он молча 
показал на развалины и пепелище: вот, мол, сами видите. Он напомнил мне отца. 
Тоже, вероятно, стал совсем старенький, седой. Только бы жив был.

С поклоном обращаясь ко всем нам, старик сказал:.

- Наконец-то дождались мы вас, сынки! Сколько наших людей тут полегло... А 
фашистов еще больше! Хотелось им на нашей земле похозяйничать, да только могилу 

себе нашли. Линия фронта вот тут была: ходите осторожнее, сынки, не подорвитесь.
 
Мин много фашисты заложили. "

- Спасибо, дедусь, - дружно отвечали летчики. - Есть ходить осторожнее!

Мы отправились взглянуть на то место, где еще накануне проходила вражеская 
линия 
обороны Харькова. Старик не зря предупредил нас: поле было заминировано. Мы 
увидели страшную картину недавних боев: развалины, воронки от бомб, трупы 
фашистских солдат.

- Старик прав: много их тут полегло, - говорили ребята. В тот вечер я написал в 

наш сельсовет и отцу: решил, что, пока письма будут идти, войска Центрального 
фронта выгонят врага из Шостки и Ображеевки.

Не раз приходила мне в голову мысль попросить командование, чтобы меня перевели 

на Центральный фронт. Хотелось участвовать в освобождении родных мест, поскорее 

узнать о судьбе отца, сестры, близких. Но я не мог покинуть фронтовых товарищей.
 
Мы сражались против общего врага, и везде все было для нас родное. Вероятно, 
немало воинов Центрального фронта с волнением следили по карте за продвижением 
войск нашего Степного, отмечая красным кружком деревню, город, где оставались 
близкие.

На ночлег в тот теплый летний вечер мы всей эскадрильей расположились прямо на 
улице. Не все поместились в уцелевших избах. Мы лежали на сене и долго еще 
разговаривали о старике, о здешних жителях, о том, сколько пришлось перенести 
им 
лишений и горя.




Встреча с Полбиным


Я ждал приказа о вылете на боевое задание. Вдруг раздался гул моторов: к 
аэродрому по-истребительски, на бреющем подлетел "Петляков". По всему было 
видно, что ведет его опытный пилот. Линия фронта была недалеко, легко могли 
увязаться "мессершмитты", а он летел без сопровождения истребителей и мастерски 

посадил машину у опушки леса.

Из замаскированного командного пункта вышел Подорожный и быстро зашагал к 
бомбардировщику.

И сейчас же стало известно, что к нам прилетел командир 1-го бомбардировочного 
авиакорпуса Герой Советского Союза генерал И. С. Полбин, о мастерстве и отваге 
которого мы столько читали и слышали.

Он шел на КП, о чем-то оживленно говорил Подорожному и зорко оглядывал нас и 
самолеты. В его движениях чувствовалась сдержанная сила.

- Богатырь! - заметил Виктор Иванов, когда он прошел мимо нас.

Подбежал связной и передал, что всем командирам эскадрилий приказано срочно