- Мужайся. Вано Габуния погиб. Погиб, совершив геройский подвиг.

Слезы хлынули у меня из глаз.

Горестная весть разнеслась по аэродрому. Нас окружили летчики, техники. Все 
были 
глубоко опечалены.

Комэск, бледный от волнения, рассказывал:

- Мы стремились прорваться к бомбардировщикам. Но мешали "мессершмитты". Сами 
знаете, самолет маневренный - увертывается из-под атак и снова атакует. Надо 
было поскорее с ними разделаться. Завязался жаркий бой. У меня на исходе 
боеприпасы, у Габунии тоже. И вдруг вижу взрывы: одной группе вражеских 
бомбардировщиков удалось сбросить бомбы на Валуйки. Вот уж, кажется, от одной 
пары истребителей мы отвязались. И бомбардировщики уже недалеко. Устремляюсь к 
ним.

Вано передает по радио:

- Пробьемся!

Но на меня пошла в атаку вторая пара истребителей. Даю команду ведомому:

- Отбить!

Вано несется наперерез истребителям. Преграждает путь. Но огня не ведет. Или 
боеприпасы у него кончились, или держит их про запас - для "юнкерсов". Я кричу:

- Смотри не столкнись!

Вано не отвечает. Продолжает стремительно сближаться с вражеским истребителем - 

с тем, что ближе ко мне. Второй немец удирает. А Вано в этот миг таранит 
"мессершмитта". Раздается взрыв. И оба самолета падают... А я прорвался к 
бомбардировщикам и сбил один - за Габунию.

Тут нас атаковали истребители, но в бой вступили товарища из другого полка. 
Подвиг Габунии придал нам силы. Мы яростно вели бой. Удалось отогнать 
"мессершмитты" и рассеять группу бомбардировщиков: к Валуйкам мы их не 
допустили...

Мне вспомнились слова Вано: "Если мне не удастся сбить пушечным огнем, то враг 
все равно живым не уйдет - произведу таран". Так он и поступил.

Как во сне, я услышал голос Солдатенко:

- Коммунист Габуния таранил самолет, спасая командира, и погиб смертью храбрых!

Я был безутешен. Не мог примириться с мыслью, что больше никогда его не увижу. 
Велико было мое горе. Но еще больше, кажется, была моя ненависть к врагу.

На следующий день в район боя выехала группа наших однополчан. Мне было 
приказано ждать вылета, и я не мог поехать. Товарищи нашли на земле остатки 
двух 
самолетов. Определить самолет Габунии было трудно - обломки перемешались. 
Габунию узнали по партийному билету. Похоронили Вано под Валуйками.

Да, не дождался он победы и мира, о которых так мечтал.




Мужаем в испытаниях


Меня назначили ведомым командира Гавриша, и я стал вылетать с ним на боевые 
задания.

Много испытаний выпало на долю нашего полка, но ни растерянности, ни уныния у 
нас не чувствовалось. Наша непримиримая ненависть к оккупантам росла. Работали 
мы еще дружнее, к боевым заданиям готовились еще тщательнее, стараясь выполнить 

их как можно лучше.

Мой самолет вышел из ремонта. Но с него сняли два бака, и теперь он мог служить 

только для связи. Я летал на нем в штаб соединения, возил донесения и получал 
пакеты с приказами для нашего полка. А на боевые задания мне по-прежнему