резидентуры КГБ в Японии Станислава Левченко, изменившего Родине в 1979 году. 
Он, в частности, публично признавал, что советскую разведку интересовали прежде 
всего те слои общества и те политики, которые выступали за всестороннее 
развитие дружбы и сотрудничества Японии с Советским Союзом. И разведка Кремля 
старалась развивать контакты с людьми этой категории, чтобы еще больше поощрить 
их действовать в целях укрепления разносторонних советско-японских связей. 
Наверное, нельзя назвать такую работу разведки, даже при очень большом желании, 
разрушительной или нецивилизованной.
    Но надо сказать, что и в эпоху конфронтации и политической напряженности 
взаимный интерес России и Японии имел постоянную тенденцию к росту. 
Географическая близость, экономические интересы, желание познать культуру друг 
друга — все это определило поступательное движение в отношениях между нашими 
странами.
374
    Весной 1978 года — это было в марте, когда цветет сакура — японская вишня, 
посчастливилось и мне посетить Страну восходящего солнца, чтобы познакомиться с 
работой нашей резидентуры в Токио. К поездке я готовился особенно тщательно, 
отчетливо понимая, что, насколько серьезной будет подготовка, настолько и 
глубокими будут впечатления и результаты от поездки. Прочитал несколько книг, 
ознакомился со справочниками и географическими картами, подробно побеседовал с 
нашими работниками, которые по многу лет провели в Японии.
    Во время этой подготовительной работы я окончательно понял, что Япония — 
это перспективная для широкого сотрудничества наша соседка на Востоке, что там 
масса людей, которые интересуются Россией и любят ее. Я убедился, что в Японии 
хорошо знают нашу литературу, театр, вообще все наше искусство.
    Мое пребывание в Японии в течение десяти дней было чрезвычайно интересным и 
насыщенным. Несмотря на очень большой интерес к японской культуре и многому 
другому, меня больше всего интересовали все же сами японцы, особенности их 
психологического склада и национального характера. И если многие писатели, 
исследователи и журналисты часто пишут о «загадочной славянской душе», то в 
неменьшей степени в мире идет спор и о непостижимой загадке японского характера.

    Помимо тех черт японцев, о которых я уже упомянул, меня поражает еще 
японская любознательность, пунктуальность и необыкновенная вежливость.
    Японских туристов можно обнаружить во всех городах мира, где есть 
какие-либо памятники истории, культуры или архитектуры. Я видел их 
многочисленные группы в испанских городах, в Мексике, Перу и во многих других 
странах. Они есть всюду. И они не просто лениво таращат глаза или что-нибудь 
жуют, или же рассматривают сувениры в лавках, а внимательно слушают 
экскурсоводов, снимают все на видеопленку, фотографируют и тщательно все 
записывают. Они — само внимание, и ничто не может их отвлечь от рассказов гида 
и полной фиксации увиденного и услышанного. Ну, а японская вежливость — это уже 
что-то особенное, не известное в большинстве других стран. Меня поразила однаж-
375
ды сцена созерцания японскими туристами мавзолея Тадж-Махал в Индии. Осмотрев 
этот шедевр архитектуры, японцы, не отрывая глаз от дворца и постоянно 
отвешивая поклоны, пятились чуть ли не с километр к входным воротам, не рискуя 
повернуться спиной к этому белоснежному чуду, как бы парящему над землей в 
безоблачном голубом небе.
    А однажды в Японии, в гостинице курорта Атама-центр, мы решили вместе с 
нашими японскими друзьями сфотографироваться всей группой в холле гостиницы. Я 
навел свой «роллефлекс» на группу, поставил затвор на автоматический спуск, 
присоединился к группе, и аппарат нас сфотографировал. После этого оба 
сопровождавших нас японца поблагодарили фотоаппарат, поклонившись ему. Это было 
самое удивительное проявление вежливости в моей жизни.
    Конечно, за этой доведенной до автоматизма вежливостью даже по отношению к 
неодушевленным предметам лежит нечто более глубокое, а именно уважение к 
человеческому гению, создавшему удивительные дворцы, пирамиды, машины...
    Можно было бы и посмеяться над подобными церемониями, но меня они скорее 
приводят в восхищение, особенно по сравнению с традиционной, увы, российской 
грубостью.
    Прибыв в Японию, я, естественно, не хотел ограничить себя только 
внутренними делами нашего коллектива и посещениями достопримечательных мест, а 
стремился побывать на приемах и других общественных мероприятиях. Было решено, 
что это удобнее сделать в качестве советника МИД СССР, занимающегося вопросами 
культурных связей между СССР и Японией. Это и предопределило мои контакты и 
знакомства.
    Среди моих новых знакомых оказалось много содержательных и компетентных 
собеседников, которые всерьез были озабочены проблемой советско-японских 
культурных связей. Все их просьбы и предложения я добросовестно довел до нужных 
адресатов по возвращении в Москву.
    Особое внимание мне оказали супруги Хасегава, имевшие свою картинную 
галерею и горевшие желанием познакомить японцев с шедеврами западноевропейского 
импрессионизма, хранящимися в музеях России. И я сам, и сопро-
376
вождавшие меня сотрудники посольства были особенно тронуты проявленным к нам 
вниманием со стороны госпожи Тиеко Хасегава.
    На мой взгляд, она проявила прямо чудеса гостеприимства, без устали 
показывая нам достопримечательности Токио с уютными ресторанами, где бережно 
сохранялись традиции прошлого, включая гейш, которые танцевали и пели,