Таким образом, вся информация о движении войск, взятии объектов 
докладывалась мною в Москву, а в ходе докладов приходилось одновременно 
заниматься и вопросами координации, чтобы наши колонны по ошибке не начали 
стрелять друг в друга. Такая опасность все время возникала.
    Сотрудники представительства КГБ, резидентуры и бойцы отряда «Каскад» 
отлично подготовились к операции и обеспечили на большинстве объектов 
бескровный переход власти к «парчамистам». Самыми трудными объектами для взятия 
оказались дворец Амина и помещение Генерального штаба. К сожалению, наши оценки,
 что без боя овладеть этими объектами не удастся, подтвердились.
    Раненых и убитых свозили в посольство.
    Наверное, это была самая тяжелая ночь в моей жизни. Во время Великой 
Отечественной войны, на фронте были и дни, и ночи пострашнее этой, но тогда я 
был старшим сержантом, отвечавшим за решение какой-то частной задачи, а здесь 
на
355
мою голову свалилась большая доля ответственности за успех многоплановой 
военно-политической операции.
    Несмотря на то, что разговоры по войсковым рациям велись практически в 
открытую, никто их не услышал. И жители столицы, и сотрудники посольств 
иностранных государств мирно спали, а утром проснулись уже при новой власти. 
Спокойному сну поспособствовали и наши разведчики из отряда «Каскад»: примерно 
за час до штурма дворца Амина в некоторых узлах они вывели из строя телефонную 
сеть. Правда, в различных частях города время от времени слышались выстрелы, но 
в Кабуле это никого давно не смущало. Думали, наверное, что аминовцы 
расстреливают очередную партию арестованных.
    Посол Ф.А.Табеев, когда раздались первые выстрелы и на территорию 
посольства стали привозить раненых, всполошился, позвонил мне и гневным голосом 
потребовал объяснений того, что происходит в городе. Я сказал, что идут бои, 
власть переходит к «парчамистам», и сейчас у меня нет возможности беседовать. 
Подробно обстановку доложим утром.
    Многое уже забылось, но основные эпизоды прочно сохранились в памяти.
    Среди ночи раздался звонок по внутреннему телефону и чей-то голос сказал:
    — Вадим Алексеевич, я такой-то, вы работали одно время с моим отцом... Я 
получил несколько ранений и, возможно, скоро умру. Я хочу проститься с вами. У 
меня здесь больше никого нет!
    Фамилия эта ничего мне не говорила. Я хотел было броситься в медпункт, но 
вспомнил, что не могу покинуть командный пункт, и сказал в трубку:
    — Милый мой, извини... Идет бой, я не могу отлучиться ни на минуту! Потерпи 
и не теряй мужества!
    Так я и не знаю, что стало с этим человеком. И фамилию его я забыл, и не 
знаю, выжил он или нет, а совесть до сих пор неспокойна.
    Москва же хотела знать подробности, и в первую очередь, что стало с Амином. 
Доложил, что, по предварительным данным, он убит во время штурма дворца.
    Утром, после подведения первых итогов, я поехал осматривать дворец. Убитых 
афганцев, в том числе и Амина, уже
356
захоронили, и землю разровняли бронетранспортерами. В одном из помещений дворца 
я подобрал большую фотографию диктатора. Сохранил ее для истории.
    Когда мы не имели еще подтверждений о гибели Амина, радио Кабула начало 
передавать сообщения, что по решению революционного трибунала предатель 
Хафизулла Амин приговорен к смертной казни и что приговор приведен в исполнение.
 Вслед за этим последовало обращение Бабрака Кармаля к народу, заранее 
записанное на пленку, а сам он начал движение из Баграма в Кабул в 
сопровождении одного из отрядов, сформированных нами еще в ноябре.
    28 декабря весь день подводили итоги операции.
    Я уже упомянул, что сотрудники представительства КГБ, резидентуры и отряда 
«Каскад» действовали профессионально и прекрасно ориентировались в обстановке. 
Вечером 27 декабря, перед выступлением войск к намеченным объектам, многие наши 
разведчики разъехались по министерствам, ведомствам и службам, чтобы уговорить 
служащих сохранять спокойствие и принять новую власть. Большую работу в этом 
направлении провели и сами «парчамисты». Одним из сложных объектов, подлежащих 
нейтрализации, был ХАД (Служба государственной безопасности). Туда направился 
заместитель руководителя представительства КГБ Владимир Александрович Чучукин. 
О том, что там произошло, через некоторое время рассказал мне старший группы 
«Каскад», которая шла впереди армейской колонны:
    «Подхожу к зданию ХАД... Тихо, только в одном из помещений горит свет. 
Думаю, притаились, гады. Приготовил гранату и тихо подкрадываюсь к двери. 
Сейчас шарахну... Приоткрыл дверь, а там сидит Владимир Александрович, пьет чай 
с руководителями ХАД. Идет оживленный разговор и временами раздается смех. 
Граната не понадобилась».
    Освобожденных из тюрьмы Пули-Чархи политзаключенных стали назначать на 
ответственные посты в государстве. Бабрак Кармаль со своими соратниками 
разместился в кабульском дворце Арк и через день после переворота принял 
руководителей представительства КГБ и отличившихся офицеров из отряда «Каскад». 
Б.С.Иванов, Ю.И.Дроздов и я также принимали участие в этой встрече. Бабрак
357
Кармаль горячо нас поблагодарил и заявил, что без помощи Советского Союза 
«парчамисты» не смогли бы утвердиться у власти.
    У меня было чувство облегчения от того, что большинство наших оперативных 
планов оказались хорошо разработанными, подготовленными и успешно осуществились.