ункте собралось человек двадцать. Я почувствовал себя совсем 

лишним человеком, когда к НП подъехал на машине незнакомый мне пожилой 
полковник. Начальник полигона, не стесняясь в выражениях, буквально прогнал его.
 
Полковник торопливо удалился. 
Наконец приготовления были закончены. Шевчук сел в кабину грузовой автомашины и 

направился к нам. Подъехав к Енько, доложил, что к взрыву все готово. 
- Давай! - приказал генерал. 
Шевчук взмахнул белым флажком. Земля под нами дрогнула, и на том месте, где 
была 
гора взрывчатки, блеснуло пламя. Во все стороны метнулись какие-то ошметья и, 
как при 
замедленной киносъемке, стало [143] подниматься и шириться черное облако. В нем 
все 
нарастала белизна, а вскоре облако и вовсе стало белым. А тем временем к нам 
бежала, 
подминая высохшую траву, ударная волна. Достигнув наблюдательного пункта, она 
шарахнула, как из пушки, и заставила даже генерала схватиться за голову. У 
некоторых 
офицеров сдуло с головы фуражки. 
Такой экспериментальный взрыв на полигоне совершался не впервые - для проверки 
ударной воздушной волны и сейсмических толчков. Одновременно решали свои задачи 

специалисты по защитным сооружениям, прибористы и медики, выставившие несколько 

животных. 
На месте взрыва нас встретили жалобным лаем собаки. Многие уцелели и радовались 

появлению человека. 
Военные инженеры снимали измерительные приборы, делали замеры обвалов убежищ и 
земляных валов, фиксировали на бумаге степень разрушения макетов домов, щитов, 
перекрытий. В этом большую помощь исследователям оказал бы простой фотоаппарат, 
но 
препятствовало лишь одно слово: "Запрещено". 
Я не выставлял на своей площадке объекты, но даже беглый осмотр разрушений 
позволял 
представить, что могло случиться, если бы здесь оказались техника, склады, 
имущество 
тыла. 
 




 
"Клевок" и его последствия 
Время от времени на полигоне испытывались небольшие атомные бомбы, площадки для 

которых нашим отделом не готовились, и мы до самого последнего момента ничего 
не 
знали о предстоящих взрывах. 
В теплое весеннее утро я шел в штаб. Неожиданно вдали блеснуло, потом через 
довольно 
продолжительную паузу грохнуло и покатилось за Иртыш, в сосновый лес, громовым 
раскатом. Малыши во дворе с визгом бросились к подъезду одноэтажного зданиям, и 

скверик замолк. Нет, не обычного раската небесного испугались дети. Я видел 
однажды, 
как в полдень все заволокло вокруг, погремел гром, а дождя все не было, и дети 
не 
прятались, а прыгали, протягивая вверх руки, прося у тучи влаги. Как они 
почувствовали в 
этот раз, что над ними прокатился не гром, а звук страшного взрыва? 
В конце мая у нас появились бывший начальник полигона генерал С. Г. Колесников, 

ставший заместителем у В. А. Болятко, и полковник А.А.Осин, тесно связанный с 
подготовкой очередного испытания. Это означало, что ожидается новый взрыв. 
Вслед за 
ними прибыли из Москвы и мои помощники - специалисты служб тыла. 
В этот раз что-то необычное ожидалось на полигоне. Появилось много незнакомых 
офицеров, приехало больше, [145] чем всегда, людей в штатском. Для гостей 
отвели 
новый дом, готовый для заселения. В гостинице мест не хватало. 
Офицеры дорожной службы решили дополнительно построить на нескольких площадках 
участки трасс с необходимым оборудованием, устанавливали знаки и заправочные 
колонки. 
Представители продовольстве