одимость. Но оправдано 
ли 
было испытание оружия массового поражения на людях, чем, собственно, и явилась 
атомная бомбардировка японских городов в августе 1945 года? Тысячу раз нет! То 
же 
самое нужно [124] сказать и в адрес тех японских "ученых", которые испытывали 
свое 
бактериологическое оружие на людях в лабораториях специального отряда, 
скрывавшегося в лесах Маньчжурии. А сколько совершили подобных преступлений 
"исследователи" в фашистских лагерях смерти, проверявшие на узниках, в том 
числе и на 
детях, возможности выживания при голодании, потере крови и тому подобное! 
...Специалисты нашего биологического сектора трудились на полигоне в реальных 
условиях радиоактивного заражения, как на войне, и вели свою научно-
исследовательскую работу в интересах не только военных, но и всех людей. 
Приходилось 
лишь удивляться какой-то странной "секретности" в нашей поликлинике, где врачам 

запрещалось принимать жалобы сотрудников полигона на болезни, явно вызванные 
радиоактивным заражением. 
Думаю, не совсем точно наша научная группа была названа тыловой, хотя, конечно, 
тыл 
- понятие всеобъемлющее. Мы испытывали все, что имеет отношение не только к 
воинскому тылу, но и ко всему народному хозяйству страны. Например, железные 
дороги, 
горючее, продовольствие, хранилища, трубопроводы, ткани и так далее. Даже мыло 
выставляли на площадках и, кстати, установили, что ему не страшна радиация, оно 
не 
горит там, где воспламеняются ткани, не разрушается там, где полностью 
уничтожается 
боевая техника. Только меняет свой цвет, темнеет под воздействием мгновенного 
светового облучения, не теряя, впрочем, своего главного качества. 
Наша группа давала рекомендации по строительству железных и шоссейных дорог, 
мостов, станций, прокладке трубопроводов, организации питания, снабжения 
продуктами 
и горючим на случай войны. Мы проводили, к примеру, колонну автомашин через 
эпицентр взрыва, а затем по степи, где выпали осадки из радиоактивного облака, 
чтобы 
проверить надежность защитных свойств бумажной тары. Установили, что после 
тщательной ее дезактивации хорошо упакованным продуктам [125] радиоактивная 
пыль 
не страшна. Узнали также, что на удалении, где продовольствие сохраняется от 
ударной 
волны и светового излучения, наведенная радиоактивность совершенно неопасна. 
Наконец-то комиссия приняла наш отчет. Теперь задача - убрать имущество с 
площадок, 
очистить поле. Все, что можно было съесть, уже исчезло. Помимо круп, макарон мы 

выставляли сахар, печенье, консервы. Не буду грешить только на лис и волков, 
брали и 
люди. К счастью, случаев пищевого отравления, лучевой болезни не было 
зафиксировано. 
Вещевое имущество, уцелевшее на удаленных площадках, сожгли. Молодого майора из 

Москвы, работавшего в составе нашей группы, я назначил ответственным за сбор 
тары с 
остатками горючего и смазочных материалов. Солдаты собрали целую гору 
поврежденных бочек. Майор торопился на обед и оставил за себя сержанта. А тот, 
поскольку закапывать тару из-под горючего долго и трудно, приказал поджечь ее. 
Произошел взрыв. Три солдата получили ожоги. 
Поздно ночью ко мне на квартиру пришел командир роты, в которой пострадали 
солдаты. 
Я был очень обеспокоен случившимся, выразил свое сожаление и расспросил о 
самочувствии ребят. К счастью, их не требовалось госпитализировать. Но каково 
было 
мое удивление, когда я узнал, что побудило капитана прийти ко мне: он сетовал, 
что за 
испорченное обмундирование ему придется раскошелиться. Надо было бы выпроводить 

его, но я пообещал возместить убытки. 
- Приезжайте завтра на поле. Дам вам новые комплекты обмундирования, снятые с 
манекенов. Только нужно хорошо выбить пыль, а затем еще раз проверить 
радиометром. 
- Это мы знаем. Спасибо, - воспрянул духом капитан и тут же исчез. 
Все, что мы получали на складах для испытаний, независимо от стоимости, легко 
списывалось по акту: уничтожено! Возражений ни у кого не возникало. Но всегда 
были 
курьезы со списанием израсходованного [126] спирта. Начальник полигона, имевший 

право утверждать ак