й Харитон в интервью для "Красной звезды" 
в 
мае 1992 года сказал определенно: "Сам А. Д. Сахаров утверждал, что наибольший 
вклад 
внесли Я. Зельдович и Ю. Трутнев, ряд других людей", не назвав себя. 
Нам не положено было даже говорить об этом. Мы - исполнители приказов. 
Осень 1955 года была на исходе. После пасмурных холодных дней небо очистилось 
от 
серых, низких облаков, стало светло-бирюзовым, и с самого своего восхода до 
кумачового 
заката светило яркое, но уже не обжигающее, [120] как летом, солнце. Днем мы 
еще не 
надевали шинели, и тугой встречный ветер не выжимал слезы, когда приходилось 
мчаться 
на юрком "газике", с которого ударной волной была сорвана фанерная будка. 
На поле выезжали почти каждый день. А поскольку дорога дальняя, то половину 
рабочего 
дня я просиживал в машине и на изучение площадок, подведение итогов проверки 
времени оставалось мало. Специалисты группы продолжали писать отчет и тоже при 
надобности выезжали на площадки. На Опытное поле регулярно ходил автобус. 
Мы бродили по вздыбленной и опаленной земле, даже не надевая респираторы, 
поскольку 
уровень радиоактивного заражения был незначительный, и фиксировали подробно все,
 
что обнаруживали. Даже остатки полностью разрушенных хлебозавода, насосных 
станций, вагонов, обвалившиеся землянки, разбросанные детали техники или 
найденные 
спекшийся сапог и лоскут чудом сохранившейся ткани мы тщательно рассматривали и 

описывали внешний вид. 
Секретные рабочие тетради мы получали утром в штабе под расписку, прятали в 
черную 
брезентовую папку, опечатывали ее и держали постоянно в руках. А вечером вновь 
сдавали на хранение. Упаси Боже сделать запись в блокноте... И еще: если мы 
брали в 
поле секретную тетрадь, то обязаны были брать и оружие. 
Обследовав все площадки, мы обрабатывали записи для отчетов. 
Продовольственников 
больше интересовали прочность тары, ее стойкость к световому излучению, 
защитные 
возможности от радиоактивной пыли и наведенной радиации. Здесь нужна особая 
точность - с продуктами питания связано здоровье, да и сама жизнь людей. Мы 
понимали, что человек может заболеть лучевой болезнью не только от проникающей 
радиации, но и от радиационной пыли, мельчайших частиц продукта взрыва, которые 

выпадают из облака. 
В районе взрыва на многие километры, особенно по следу движения облака, вода, 
почва, 
воздух, жилье, техника и предметы обихода непременно заражались. Но на какой 
срок? 
[121] Уже в то время мы знали, что радиоактивные продукты взрыва поражают 
кожные 
покровы, прежде всего слизистую оболочку глаз, носа, рта. 
Весьма опасно попадание радиоактивных веществ внутрь организма через рот, 
дыхательные пути, раны и с пищей. Они разносятся кровью по всем органам и 
тканям. 
Часть их откладывается в суставах, почках, долго оказывая пагубное влияние на 
организм. 
Даже незначительное попадание в него радиоактивных веществ способно привести к 
лучевой болезни. Безопасных количеств излучения и мелких частиц радиоактивного 
вещества не существует. Это доказали на полигоне исследователи-медики на 
примере 
многих животных. И нашим специалистам продовольственной службы требовалось 
очень 
тщательно проверять защитные свойства продовольственной тары. 
Офицерам службы горюче-смазочных материалов надо было не только зафиксировать, 
на 
каком удалении разбиты и сожжены емкости, но и проверить безопасность 
сохранившегося топлива, определить его качество после взрыва. А затем, как и 
продовольственникам, дать рекомендации о пригодности существующих емкостей и 
предложить наиболее стойкие к ударной волне. 
Полезные заключения сделали и пищевики, и механизаторы, и военные 
железнодорожники, и строители мостов. Все выводы нуждались в убедительных 
доказательствах, поэтому мы выставляли много разнообразных объектов на 
нескольких 
площадках, удаленных от эпицентра на разные дистанции. 
Специалисты научно обосновали свои предложения расчетами, сообразуясь с 
техническими особенностями подопытных агрегатов, физическими свойствами и 
химическим составом конкретных продуктов питания, горючего, тканей, м