с мужем трудилась на полигоне почти сорок лет. 
Позже я хорошо узнал Барсуковых - ветеранов и патриотов ядерного полигона, но в 
те, 
пятидесятые, годы мы все недооценивали самоотверженный труд и рядовых 
полигонщиков, и тех, кто приезжал к нам на период испытаний. Словно так и надо, 

ничего особенного. И нас, наблюдавших тогда за мчавшимися танками по 
зараженному 
полю, нисколько не удивляло, что ребята выполняют самую настоящую боевую задачу.
 Да 
и о собственных заслугах не говорил ни один из офицеров моей группы тыла, 
находившихся на минимальном удалении [113] от взрыва водородной бомбы, а потом 
брошенных в зону эпицентра без предварительной разведки. Пожалуй, об одном 
думали 
мы все: как бы поскорее добраться до жилого городка и утолить голод. Мы 
позавтракали в 
шесть утра, а было уже пять вечера... 
На полигоне лишних людей не было. У всех свои заботы, и каждый сотрудник, от 
генерала до солдата, выполнял важную, с его точки зрения, боевую задачу. Глядя 
на 
обгоревшее поле, напоминающее картины из Апокалипсиса, я видел кое-где машины и 

людей - уже прибыли исследователи к своим объектам. В бинокль нельзя было 
узнать 
сослуживцев - в спецодежде и противогазах, но я знал, что там, на пепелище, 
трудятся 
специалисты по измерениям ударной волны и светового излучения. У них масса 
всевозможных приборов, установленных в нишах бетонных сооружений, металлических 

ящиках, шахтах и на вышках. Тамги фотоаппаратура, и фотокамеры автоматического 
действия, датчики, осциллографы, электромагнитные устройства, без которых 
невозможно анализировать результаты взрыва. 
В отделах и лабораториях физических измерений служили и ветераны полигона, и 
новички, но едва ли кому было более сорока лет. Многих из них я знал лично и 
накрепко 
сохранил в памяти их имена: В. В. Алексеев, В. И. Крылов, А. К. Гаврилко, В. П. 

Кузнецов, Н. И. Гордеев, К. М. Евдаков, С. Л. Турапин, Л. С. Майоров, В. М. 
Барсуков, А. 
Г. Подгорный, П. С. Пономарев, Ю. Н. Кудров, М. И. Воскобойников, Н. В. Козин, 
И. А. 
Солодухин... И это далеко не все. Тружениками переднего края называли на фронте 

воинов инженерно-саперных подразделений. Они и на полигоне трудились до 
седьмого 
пота. Инженерным оборудованием на Опытном поле руководил в то время полковник, 
а 
позже - генерал Е. И. Коршунов. Водородный взрыв сровнял и перемешал с 
обожженной 
землей все сооружения его инженерного сектора. 
В тревожном состоянии я сел в машину. Скорее домой! [114] 
Дорога в городок, прямая как струна, опустела. Такое чувство, что водородный 
взрыв 
слизал с земли всех. Еще неизвестно, что произошло в городке, почему над ним 
взметнулось после взрыва большое черное облако. 
Проехали "половинку" - повстречали "Победу". Из машины выглянул полковник 
Бенецкий, замначштаба полковник Князев - на заднем сиденье. 
- Был на поле? - спросил Бенецкий. 
- Оттуда едем. 
- Садись в нашу машину, покажешь нам свои площадки, - приказал полковник. 
Я пересел в "Победу", а все офицеры, ехавшие со мной, продолжили путь в городок,
 где 
на въезде был развернут пункт дозиметрического контроля. 
- Как там танки? - поинтересовался Бенецкий. 
Он был первым начальником танковой группы на полигоне. Окончил бронетанковую 
академию, воевал в танковых частях, затем преподавал в той же академии. И не 
случайно 
его интересовало, что произошло с танками. 
Я рассказал все, что видел. 
Герман Иванович Бенецкий, ставший вскоре генералом, - один из заместителей 
начальника шестого управления. Он одновременно был "правой рукой" Курчатова по 
всем полигонным вопросам. В Москве они жили недалеко друг от друга. Как 
вспоминает 
Герман Иванович: "Бывало, ночью позвонит Игорь Васильевич и просит: приходи ко 
мне, 
идея есть хорошая..." 
Энергичный, умеющий ладить с людьми и наделенный властью решать все вопросы, 
касающиеся программы подготовки Опытного поля, Бенецкий не раз выручал меня, 
когда 
требовалось внести поправку в ранее намеченное. Он был делов