В то же время первый день чрезвычайного положения прошел относительно 
спокойно. Надо подчеркнуть, что он сразу убедительно показал отсутствие у ГКЧП 
каких-либо репрессивных намерений. Ни один конституционный орган не был 
упразднен, ни одно должностное лицо не смещено со своего поста. Напротив, 
введение чрезвычайного положения в отдельных местностях Советского Союза было 
одобрено Кабинетом министров СССР, а Председатель Верховного Совета страны А.И. 
Лукьянов назначил проведение через несколько дней внеочередной сессии 
парламента для обсуждения складывающейся ситуации и документов ГКЧП.
    Утром 19 августа Крючков провел совещание руководства КГБ СССР и 
проинформировал подчиненных о введении чрезвычайного положения. Он подчеркнул, 
что главной задачей являлось недопущение полного разрыва народнохозяйственных 
связей между советскими республиками и предотвращение экономического коллапса. 
Особое внимание придавалось срочным задачам по уборке урожая и подготовке к 
зиме. Необходимо было также немедленно положить конец межнациональным 
конфликтам. Крючков несколько раз останавливался на том, что при осуществлении 
мероприятий следует избегать насилия и кровопролития. Гибель трех москвичей 
вечером следующего дня на одной из улиц Москвы он воспринял очень тяжело.
    На совещании в Комитете госбезопасности Крючков упомянул также, что в 
органы на местах направлена директива о мерах в поддержку чрезвычайного 
положения. Никто из присутствовавших на совещании генералов возражений или 
вопросов не имел.
    Очень важным моментом во всем этом деле было то, что Верховный Совет СССР в 
самое ближайшее время должен был собраться и
208
в соответствии с Конституцией страны определить свое отношение к применению 
Закона о чрезвычайном положении.
    Самоизолировавшийся Горбачев не думал ни о Конституции, ни о Законе. 
Единственное, чем он был озабочен, так это тактикой борьбы за личную власть с 
Ельциным.
    Президент Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин, со своей стороны, 
воспользовался предоставленным ему шансом. Мне достоверно известно, что ГКЧП 
планировал в первую очередь встретиться с Ельциным для координации действий по 
чрезвычайному положению. Однако, вернувшись из поездки в среднеазиатские 
республики вечером 18 августа, он предпочел на следующее утро не разговаривать 
с ГКЧП, а поспешил в так называемый Белый дом (в то время — здание Верховного 
Совета России на Краснопресненской набережной, а после расстрела в октябре 1993 
года — резиденция российского правительства). Ельцину удалось собрать вокруг 
себя довольно много людей, в том числе оппозиционно настроенную молодежь. 
Президент России обратился к населению с призывом о проведении бессрочной 
общенациональной забастовки против действий ГКЧП. Но никаких забастовок в 
стране не было. Большинство населения не имело ничего против попытки 
руководства страны предотвратить надвигавшуюся катастрофу.
    Ельцину удалось созвать сессию Верховного Совета Российской Федерации 
быстрее, чем собрался союзный парламент. На сессии были приняты документы с 
осуждением чрезвычайного положения. Кроме того, Ельцину удалось привлечь на 
свою сторону командующего воздушно-десантными силами Грачева, которому были 
обещаны высокий пост и звание генерала армии. В район Белого дома по просьбе 
Ельцина был послан танковый батальон для усиления охраны этого важного объекта. 
Никаких других задач у батальона не было.
    Тем временем в Москве продолжали усиленно распространяться панические слухи 
о якобы готовившемся штурме Белого дома, несмотря на ясные заверения Крючкова в 
телефонных разговорах с руководством Российской Федерации, что об этом не может 
быть и речи.
    Примерно в 10 часов вечера 20 августа мне по этому же вопросу позвонил Юрий 
Скоков. Я заявил ему, что никаких акций не планируется. Сразу после этого я 
доложил о разговоре Крючкову, который подтвердил, что в городе совершаются 
провокации с целью подтолкнуть войска к жестким действиям, однако принято 
решение никаких ответных силовых мер не принимать. В искренности его слов у 
меня не было ни малейших сомнений. Вскоре после нашего разговора председатель 
КГБ прямо в своем кабинете лег спать.
    Из Белого дома мне сообщили, что опровержение слухов о его штурме, 
сделанное мною, доведено до Ельцина.
209
    Еще 20 августа Крючков сказал мне, что по согласованию с Ельциным он 
намеревается выступить в Верховном Совете России с изложением целей 
чрезвычайного положения. Аналитическому управлению КГБ СССР было поручено 
подготовить проект такого выступления. Однако утром 21 августа, после известных 
событий на улицах Москвы, внезапно появились планы поездки в Форос для доклада 
о ситуации Президенту Советского Союза и возвращения Горбачева в столицу. Это 
решение и особенно выбор момента для поездки были для меня не совсем понятными.
    За несколько минут до своего выезда в аэропорт Крючков вызвал меня и 
назначил в его отсутствие временно исполняющим обязанности председателя. В тот 
же день Министерство обороны начало вывод войск из Москвы. Фактически решение о 
введении чрезвычайного положения было отменено.
    Вечером я поехал на дачу и узнал из программы новостей, что Горбачев 
вернулся в Москву, а члены ГКЧП арестованы.
    Утром 22 августа мне позвонили в служебную машину по телефону специальной 
связи и сказали, что со мной будет говорить Горбачев. Президент возложил на 
меня обязанности временно исполняющего функции руководителя Комитета и добавил: 
«Попрошу вас проследить, чтобы сотрудники не натворили глупостей». Он явно