Отец и мать были в разводе еще с довоенного времени. В Перми у отца 
появилась новая семья. Мать впоследствии тоже вышла замуж, но ее новый муж 
спустя восемь лет умер. Мама, к счастью, здравствует и сегодня.
    Наша встреча с отцом в 1945 году в Таганроге была первой после начала войны.
 Он предложил мне поехать с ним в Пермь. Матери трудно было растить меня одной 
в условиях послевоенной разрухи. У отца же была хорошая работа в городе, 
который не был оккупирован
20
и экономическое положение в котором в целом было лучше. Мать считала, что 
решение должен принять я сам. В конце концов я был уже не маленький — мне 
исполнилось 15 лет. Решено было ехать.
    По прибытии в Пермь, а точнее в его индустриальный район Мотовилиху, у меня 
началась совершенно новая жизнь. Сначала все мы — отец, его новая жена, мой 
сводный младший брат Ростислав и я — жили в одной комнате. Условия проживания в 
городе, ставшем в годы войны местом массовой эвакуации, были нелегкими. Однако 
уже через полгода мы получили двухкомнатную квартиру.
    Во всех отношениях жизнь в Перми была скромной. Хотя достаток был повыше, 
чем в Таганроге, недоедание тоже ощущалось постоянно. Все лимитировалось, и 
карточки удавалось отоварить далеко не всегда. Помню, какой трагедией было, 
когда Ростислав вернулся домой без хлеба, потому что либо потерял карточки, 
либо их у него украли. Когда он поделился со мной горем, мы не знали, что и 
делать: есть в семье было абсолютно нечего.
    Я сильно скучал по дому, особенно поначалу. Переезд из южного Таганрога с 
его близким к сельскому бытом в промышленный северный город был весьма резким 
жизненным поворотом, но главное было не в этом. Мы с матерью раньше никогда не 
расставались, и теперь мне ее очень не хватало. Нормальные отношения с мачехой 
установились далеко не сразу. Часто я чувствовал себя одиноким и потерянным.
    С другой стороны, познакомиться с таким крупным городом было интересно. Как 
я уже говорил, в Таганроге жизнь в основном проходила на улице, в дом приходили 
только переночевать. На северном Урале большая часть года была суровой и 
холодной. Лето хотя и жаркое, но короткое. Много времени приходилось проводить 
дома. Было, правда, одно утешение. Большой промышленный город имел четко 
очерченные границы, за которыми начинались лесные массивы с чистейшим воздухом 
и прозрачной водой реки Чусовой. От красот уральской природы захватывало дух.
    Жизнь в Перми бурлила, события следовали одно за другим, чего не скажешь о 
более спокойном Таганроге. Пермь, которая в первые послевоенные годы 
по-прежнему называлась именем Молотова (хотя тот никогда не жил и не работал 
здесь), была центром оружейной промышленности еще со времен Петра Великого. 
Мотовилиха, поначалу небольшой рабочий поселок в 7-8 километрах от города, к 
середине нынешнего столетия превратилась в мощный промышленный центр. В городе 
рано сформировался большой и боевитый отряд рабочего класса, который при 
царском режиме организовал ряд крупных забастовок. Во время революции 1905 года 
он проявил себя тем, что установил в Мотовилихе советскую власть, которая, 
правда, продержалась всего несколько дней. Высокую идейность пермский 
пролетариат сохранил и позже.
21
    Заводской район Перми имел огромные размеры. В нем разместилось предприятие,
 эвакуированное из Подлипок. На артиллерийском заводе, где работал отец, во 
время войны насчитывалось 50 тысяч человек. Пермская промышленность сыграла 
ключевую роль в производстве артиллерии и авиационных двигателей во время войны.

    Главный конструктор пушек Цирюльников был необычайно талантливой и почти 
легендарной личностью. Тем не менее, когда кто-то из военных высказал претензии 
к качеству пушек, он был арестован. Под арестом конструктора держали до тех пор,
 пока с фронтов не стали поступать блестящие отзывы об артиллерийском оружии, 
разработанном под его руководством. Каждую ночь с 1941 года до окончания войны 
Сталин лично звонил директору завода генерал-майору Быховскому, справлялся, что 
сделано, что сделать не удалось и почему. Это побуждало постоянно наращивать 
уровень и качество производства, быть постоянно начеку.
    Иными словами, и в войну, и после войны в Перми выпускалось самое 
современное оружие, в том числе и ракетное. Однако уже в те годы, когда я жил 
там, начался частичный перевод военной промышленности на мирные рельсы. Я 
вспоминаю об этом, когда слышу в наши дни ожесточенные споры по поводу 
конверсии оборонного комплекса. В Перми такой остроты проблемы заметно не было. 
Помню, как все мы гордились, встречая первые экскаваторы, выходящие из ворот 
оборонных предприятий. Переориентация производства после установления мира была 
хорошо продуманным и организованным процессом. Он не ложился тяжким бременем на 
плечи простых людей. Все сохранили работу, и все получали вовремя зарплату, 
несмотря ни на что.
    В те времена крупные заводы были чем-то гораздо большим, чем просто 
производственные мощности. Городские власти выполняли в основном только 
административные функции, а сфера обслуживания, по сути, находилась в ведении 
предприятий, имевших колоссальные обороты. Завод строил жилье, снабжая рабочих 
всем необходимым, организовывал детские сады и медицинские пункты для 
обслуживания рабочих и членов их семей.
    Для меня оказалось очень важным то, что предприятия заботились и о 
культурной жизни в городе. Заводской Дворец культуры был интереснейшим местом, 
где каждый желающий мог найти себе занятие по душе. Пермь с полным правом могла 
гордиться своей интеллигенцией. В годы войны на восток эвакуировались не только 
заводы, но и театры. Из Ленинграда прибыл всемирно известный Кировский театр,