места работы. А в обычное время — полчаса пешком. Не говорю уже о том, что и во 
внеслужебное время руководящие работники разведки могли, гуляя, «погонять» 
мысли по важным вопросам. Учитывая преимущества ясеневских дач, начальник 
разведки В.А.Крючков в 1988 году, после своего назначения председателем КГБ, а 
затем и избрания членом политбюро ЦК КПСС, отказался переселиться на более 
просторную и комфортабельную государственную дачу.
    К нам в Ясенево приезжали близкие друзья праздновать дни рождения, другие 
события или просто в гости. Как правило, это были товарищи по учебе, 
дипломатической работе или разведслужбе. Мой опыт показывает, что подлинных 
друзей распознаешь после 50 лет. У нас, например, всегда был праздник, когда 
приезжал Нодар Майсурадзе. С ним я познакомился во время учебы в 
разведывательной школе. Грузинскую литературу я любил еще с детства. Но Нодар 
привил мне любовь ко многому другому, связанному с Грузией. И именно он показал 
Валентине и мне подлинную Грузию, не ту, что красовалась в туристических 
буклетах.
    Но далеко не все было радостным в нашей жизни в те годы. Летом 1980 года 
приехал в отпуск в Москву из загранкомандировки мой сын Александр вместе со 
своей очаровательной женой Ларисой. Супружеская жизнь у них складывалась удачно,
 и мои счастливые дети ждали пополнения в семействе. Вдруг часов в одиннадцать 
утра Валентина звонит мне на работу и сообщает, что Лариса потеряла сознание. 
Это был гром средь ясного неба. В три часа дня она скончалась от кровоизлияния 
в мозг.
    Смерть Ларисы стала подлинной трагедией семьи. Всех нас. Больше всего, 
конечно, Александра. Этот день в нашей семье — день траура навсегда.
    Но, как бы тяжело ни было, жизнь продолжалась. Трагедия произошла и в семье 
моего друга Нодара: безвременно, молодым, умер от рака его младший сын Шалва. И 
родители, и мы видели, как, будучи обреченным, он стоически боролся за свою 
жизнь и пытался примирить с предстоящей смертью близких.
    Нашим с Валентиной спасением во всех бедах и трудностях была привычка, 
приобретенная в Норвегии. Несмотря ни на что — будь то политические потрясения, 
служебные проблемы, семейные трудности, — пройти в воскресенье километров 
десять пешком, неторопливо и задумчиво, в любое время года. Естественно, все 
это было до тюрьмы.
     Глава 11
    В АНГЛО — СКАНДИНАВСКОМ
    ОТДЕЛЕ РАЗВЕДКИ
     
    В 1972 году, сразу после возвращения из командировки в Норвегию, я вновь 
приступил к работе в ПГУ КГБ СССР, которое, правда, размещалось, как я уже 
писал, теперь не в здании на площади Дзержинского, а в новом разведывательном 
комплексе за окружной дорогой Москвы в Ясенево. Третий отдел ПГУ на 
повседневном языке назывался англо-скандинавским отделом, хотя он занимался 
помимо указанных стран и регионов также Австралией, Новой Зеландией, Ирландией 
и Мальтой. В этом отделе Центра я проработал с 1972 по 1980 год, сначала 
заместителем начальника, а потом начальником.
    В должности заместителя начальника Третьего отдела я занимался 
преимущественно Скандинавией. Политическими фигурами на Севере Европы, 
привлекавшими к себе особое внимание и интерес, были, конечно же, Улоф Пальме в 
Швеции и Урхо Кекконен в Финляндии. Я никогда с ними лично не встречался, и оба 
они не были объектами прямого разведывательного интереса, но их роль в развитии 
политической обстановки в Европе и мире мы оценивали высоко.
    Улоф Пальме как политик нейтральной Швеции был близок Советскому Союзу в 
подходах ко многим международным событиям. На его мнение в нашей стране 
обращалось внимание задолго до того, как он стал премьер-министром. Это было 
вызвано тем, что Пальме, наряду с другими выдающимися европейскими 
государственными деятелями того времени — Вилли Брандтом в ФРГ и Андреасом 
Папандреу в Греции, выступал против войны США во Вьетнаме и распространения 
атомного оружия. Достаточно вспомнить ставшее широко известным участие Улофа 
Пальме в антивьетнамской демонстрации в центре Стокгольма в середине 60-х годов.

    И тогда, и ныне покойный Пальме не избежал участи быть причисленным 
некоторыми политиками и средствами массовой информации к советской агентуре. 
Полностью безосновательные, не
111
заслуживающие комментария домыслы. Пальме всю свою сознательную жизнь столь же 
резко критиковал социализм в Советском Союзе, как и американский капитализм. Он 
был сильной фигурой, им нельзя было командовать. Все, что он делал, 
подчеркивало независимость Швеции по отношению к великим державам. Исходя из 
известной мне разведывательной информации о Скандинавии за последние десятки 
лет, могу с уверенностью опровергнуть слухи о близости или, напротив, 
враждебности Пальме Советскому Союзу.
    Наши государственные деятели, особенно Алексей Николаевич Косыгин, высоко 
ценили Улофа Пальме. Встречи и переговоры с премьер-министром Швеции были 
неизменно плодотворными.
    Должен заметить, что отношение Пальме и шведских социал-демократов к 
советской разведке отличалось от подхода норвежцев. Я в этом убедился, работая 
в Третьем отделе ПГУ. Нашим людям в Швеции никогда не удавалось достичь того 
уровня личных отношений с местными социалистами, которого добивались сотрудники 
разведки в Норвегии. И с другими политическими деятелями в этой стране по тем 
или иным причинам работать было труднее. Возможно, это мнение не совсем