протестовавших против ввода войск. Они пытались уничтожить или заблокировать 
служебные автомашины, размахивали плакатами, выкрикивали в адрес СССР и 
посольства угрозы и ругательства.
    Оглядываясь назад, понимаешь, что ситуация в Чехословакии могла быть 
разрешена путем политических переговоров. Принимая во внимание интересы 
различных сторон, можно было преодолеть
87
кризис в социалистической системе. Возможно, это привело бы к либерализации 
политической жизни не только в Чехословакии, но и в других восточноевропейских 
странах. Каждая из стран, отнесясь к партнеру с доверием, могла бы решать 
конкретные проблемы с учетом собственных национальных и социальных предпосылок 
и особенностей. Если бы это произошло, Восточная Европа сегодня была бы иной.
    В действительности случилось прямо противоположное. В соцстранах сразу 
возросло негативное отношение к Советскому Союзу. Социалистическая система 
подверглась широкому осуждению в мире. Отношения Восток—Запад обострились. Даже 
Компартия Норвегии расценила ввод войск как преступление Советского Союза 
против Чехословакии. Быть советским дипломатом в это время, прямо скажу, было 
нелегким делом.
    Я опасался, что антисоветская кампания, развернувшаяся в Норвегии после 
этих событий, отрицательно скажется на моих личных отношениях с норвежцами. К 
счастью, этого не случилось. В норвежских средствах массовой информации после 
1991 года обо мне пишется довольно много. Отмечается, что я «поддерживал 
обширные контакты». Это соответствует действительности. Я на самом деле 
старался не терять старых друзей и заводил новые знакомства как в политических 
и дипломатических кругах, так и за их пределами. Не будет преувеличением 
сказать, что именно связи были моей сильной стороной и в дипломатии, и в 
разведке. Особенно в последней: чем больше у разведчика связей, тем сложнее 
контрразведке уследить за ним, выявить подлинных партнеров по сотрудничеству.
    Но главное состоит в том, что личные контакты просто незаменимы для 
понимания внутренней жизни в чужой стране. Документы, будь они секретные или 
нет, такого целостного знания не дают. Когда я общался с импульсивным 
председателем Социалистической народной партии Финном Густавсеном или более 
глубоким и рассудительным социалистом Кнутом Лефснесом, я был далек от идеи их 
вербовки или получения деликатной информации. А из бесед с хорошо 
информированными журналистами Херманом Педерсеном и Яном Отто Юхансеном больше 
всего пользы я вынес во время жарких споров. Надеюсь, что и они стали лучше 
понимать нашу страну.
    Легче всего было находить точки соприкосновения и взаимопонимание с 
социал-демократами. Буржуазные политики контактов с советскими людьми 
откровенно побаивались. Исключение составлял министр иностранных дел Йон Люнг, 
представлявший консервативную партию «Хейре». С ним было разговаривать проще, 
чем с его предшественником на посту министра социал-демократом Халвардом Ланге.
    И все же, если рассматривать всю норвежскую политическую палитру 60-70-х 
годов, наиболее интересны в ней социал-демокра-
88
тия и ее лидеры, о чем будет рассказано в последующих главах. Символично, что 
последняя моя поездка с норвежской делегацией в Советский Союз накануне 
окончательного возвращения на Родину была связана с визитом министра транспорта 
Норвегии Рейульфа Стеена Я знал его раньше как одного из лидеров Норвежской 
рабочей партии, как депутата парламента, а теперь смог лишний раз убедиться в 
искренности его взглядов, остроте аналитического ума и желании самому 
разобраться в непростых вопросах.
    Именно во время пребывания в Москве этой норвежской делегации меня вызвали 
в ПГУ и предложили занять должность заместителя начальника Третьего, 
англо-скандинавского отдела.
    Позади были три длительные загранкомандировки в Норвегию, две из которых — 
по линии разведки. Местной контрразведке, в том числе ее шефу Асбьерну Брюну, я,
 думаю, изрядно надоел.
    Еще в 1964 году в связи с визитом в Норвегию Хрущева я неоднократно виделся 
с ним. В целом он производил неплохое впечатление, казался корректным и 
сдержанным. Политические темы в моем присутствии никогда не затрагивал.
    Одна из таких встреч представляла для меня определенную опасность Во время 
проведения первой беседы Хрущева с Герхардсеном в правительственной гостевой 
резиденции на полуострове Бюгдеи супруга премьера Верна, моя жена, Брюн и я 
сидели на свежем воздухе, ожидая завершения переговоров. Женщины разговаривали 
о своем а я вынужден был поддерживать разговор с Брюном.
    Неожиданно он произнес: «Господин Грушко, мы хорошо осведомлены о вашей 
деятельности». Я не понял, к чему он клонит, и попросил пояснить. «Вы 
занимаетесь политическим ориентированием» — шеф контрразведки употребил 
необычное выражение. Ориентирование, а не разведка. Спасибо и на том. Я 
подтвердил, что действительно занимаюсь в посольстве политическими проблемами, 
и поспешил сменить тему. Если бы он прямо сказал, что я осуществляю 
политическую разведку, мне пришлось бы поставить об этом в известность Центр. А 
его реакция на сообщение о расшифровке могла быть какой угодно, в зависимости 
от обстоятельств.
    Инцидент был исчерпан. Но в книге воспоминаний преемника Брюна на посту 
начальника контрразведки Гуннара Хорстада «В секретной службе», вышедшей в 1988 
году, я прочел, что Координационный совет Норвегии по вопросам разведки и 
контрразведки рассматривал в тот период вопрос о моей высылке из страны из-за 
наличия обширных связей, особенно из-за контакта с Верной Герхардсен. Согласно