72
    В институте мне сразу понравилось. Его окружал прекрасный лес с чистейшим 
воздухом. Поэтому мы не все время проводили за чтением секретных учебников по 
специальным дисциплинам и закрытых воспоминаний разведчиков, а брали лыжи или 
пешком бродили по лесу. Преподавателями были в основном офицеры с 10— 15-летним 
опытом практической работы, в том числе и за рубежом. Отношения между 
слушателями были товарищескими. Поскольку мы находились на казарменном режиме 
(с увольнительными по воскресеньям), у нас было достаточно времени для 
разговоров о жизни, о своем прошлом и будущем. Вечерние беседы позволяли много 
узнать друг о друге и о будущей профессии и сблизиться. Складывалась своего 
рода команда единомышленников.
    Центральное место в учебе занимали специальные дисциплины. Их было много, и 
они охватывали приемы и навыки, необходимые в разведывательных органах любой 
страны. Для меня все было необычным и захватывающим. Требовалось освоить 
оперативную работу как можно лучше, ведь от этого зависело твое и не только 
твое будущее. Любая ошибка разведчика кроме собственного провала и завершения 
карьеры угрожает благополучию, а то и жизни других людей.
    Мы должны были научиться разведывательному ремеслу: уметь 
противодействовать прослушиванию, микрофотографировать, размещать обычный 
печатный лист в точке величиной с булавочную головку, прятать микроточку, 
скажем, в визитной карточке, а затем увеличивать текст до нормальных размеров. 
И так далее, и тому подобное.
    Технические средства были совершенными, и следовало овладеть ими. Но еще 
более важным, определяющим было освоение навыков работы с людьми, проигрывание 
различных ситуаций, умение достигать психологического превосходства над 
собеседником. Без подобных знаний невозможно успешно работать «в поле». На 
специальном языке это искусство называется «оперативной разработкой объекта». 
Оно состоит из массы деталей: каким образом подготовить установление первичного 
контакта, как изучить то или иное лицо еще до знакомства с ним, выяснить его 
разведывательные возможности, как определить пригодность иностранца к 
возможному сотрудничеству в будущем в качестве агента или найти ему иное 
оперативное применение, чем заинтересовать, как проверить его добросовестность. 
И все эти детали без исключения имеют огромное значение. Не хватает одного 
компонента — и в лучшем случае все усилия по разработке пойдут насмарку, а в 
худшем — нанесут вред.
    Или: как поддерживать контакт с тем или иным источником информации? Для 
всех разведок мира именно связь является наиболее уязвимым звеном. Все наиболее 
громкие провалы объясняются или предательством, или осечками в поддержании 
конспиративной связи, например при передаче секретных документов. Поэтому фор-
73
мы и методы получения интересующих разведку сведений не являются универсальными,
 они определяются применительно к каждому конкретному случаю и тщательно 
отрабатываются. С кем-то допустимо и удобно работать путем организации бесед, а 
с кем-то безопаснее моментальные встречи. С наиболее ценной агентурой лучше 
всего контактировать через тайники или по радио.
    Но никакая изобретательность в поддержании связи не поможет, если 
оперативный контакт попадет в поле зрения контрразведки. В этом случае вся ее 
мощь обращается против разведчика и его источника. А это катастрофа. Поэтому в 
«школе № 101» не жалели времени на практические занятия по выявлению наружного 
наблюдения в обстановке, приближенной к боевой. Мы оттачивали свои навыки, 
контрразведчики — свои. Со временем выявление слежки стало для меня чуть ли не 
инстинктом. Еще не видя ее, ты ее уже чувствуешь.
    Наконец, офицеров учили обработке, анализу и оформлению документальной или 
собранной из различных источников разведывательной информации.
    На экзаменах мы должны были на практике продемонстрировать все, что освоили,
 причем преподаватели насколько возможно усложняли задачу, привнося в нее по 
ходу дела новые, неожиданные элементы. Свои задания я выполнил успешно и 
окончил разведывательную школу с отличием.
    Летом 1961 года началась моя работа непосредственно в разведке. Первое 
главное управление КГБ СССР (разведка) размещалось тогда в основном здании на 
площади Дзержинского. С этого времени ПГУ станет моим вторым домом. Я был 
распределен на работу в Третий отдел, занимавшийся Великобританией, Ирландией, 
Австралией, Новой Зеландией, Мальтой и Скандинавскими странами.
    Когда я впервые поднялся на девятый этаж здания на площади Дзержинского, 
памятника «железному Феликсу» на ней еще не было. По возвращении из второй 
загранкомандировки в 1972 году я увидел монумент. В это время разведка 
переместилась в Ясенево. А завершалась моя карьера в КГБ в августе 1991 года, 
когда памятник был снесен.
    В 1961 году в советской внешней разведке чувствовались ветры перемен.
    Это подразделение КГБ не принимало участия в сталинских репрессиях. 
Наоборот, оно само понесло тяжелейшие потери из-за бесконечных чисток. После 
1937 года многие сотрудники центрального аппарата и резидентур были физически 
уничтожены. Офицеры разведки отзывались в Москву, на основе доносов 
арестовывались и; расстреливались. Сейчас мы знаем, что практически весь цвет 
разведки, ее гордость, те, кто добывал ценнейшие сведения о подготовке Германии 
к войне против Советского Союза, поплатились жизнью за»
74
свой подвиг. Была разрушена создававшаяся годами оперативная сеть. Были 
утрачены многие источники, работавшие на советскую разведку в силу идейных 
убеждений. Из-за этого Советский Союз вступил в войну ослабленным, что, в свою