но посудите сами: мне уже под восемьдесят, Кларе — за шестьдесят. Где уж нам 
взять сил на то, чтобы начинать новую жизнь в другой стране!
      Я посочувствовал старику и высказал мнение, что, возможно, его дочь 
находится под романтическим воздействием бывшей родины своих родителей, что 
советскую действительность она, по всей видимости, знает понаслышке и ей, 
привыкшей к определенному образу жизни и быту, в Советском Союзе будет не легко,
 — одним словом, наговорил ему кучу «спасительных» аргументов для того, чтобы 
попытаться помочь отговорить дочь от опрометчивого непродуманного шага. Я 
специально иногда сгущал краски, описывая «суровую» советскую действительность, 
чтобы у будущих эмигрантов не было потом горьких разочарований. Тем, кто 
«вымучил» идею переселения в нашу страну, а не прибежал в консульство под 
воздействием момента, такая «терапия» была не страшна, но зато сразу помогала 
отсеять людей неподготовленных.
      — Если бы так. Нет, все дело именно в том, что она уже не раз ездила в 
Москву, знакома с тамошней жизнью, обзавелась друзьями. Никакая нехватка 
колбасы или очереди в магазинах ее не пугают. Ее привлекает духовная жизнь, 
которая в Швеции кажется ей скучной и бесперспективной.
      — Но все равно не торопитесь принимать решение. Молодозелено. Через 
полгода она вообще может найти другое увлечение и забудет про Советский Союз, — 
утешил я родителей.
      Оба они переглянулись и скептически покачали головами, не сказав ни слова.

      Прошло какоето время, когда мне в посольство позвонил Михаил 
Александрович и попросил его принять с супругой по «важному и 
конфиденциальному» делу. Мне стало сразу ясно, по какому делу им понадобилось 
меня увидеть, и я не ошибся.
      — Ну вот, мы пришли, чтобы подать документы на въезд в Советский Союз, — 
торжественно объявил мне Михаил Александрович.
      Клара Давидовна согласно кивала.
      — Значит, дочка от своего не отступилась?
      — Куда там — вся в меня! — с гордостью ответил отец.
      — Ну что ж, приступим тогда к делу.
      Я объяснил им порядок оформления въезда в СССР на постоянное жительство, 
предупредил, что необходимо принимать советское гражданство, что надо ждать 
решение Верховного Совета, что положительное решение отнюдь не 
запрограммировано и т. д.
      — Где вы намерены проживать? — спросил я под конец.
      — Конечно, в Москве, — заявили супруги в один голос.
      — А знаете, что Москва как место жительства, в связи с нехваткой жилья, 
может быть не подтверждена властями?
      — А мы продадим свою кооперативную квартиру в Стокгольме и купим квартиру 
в Москве на свои деньги. Мы не хотим просить для себя ничего у Советского 
государства. Наши американские и шведские пенсии попросим переводить в Союз. 
Это вполне приличные деньги, на которые можно обеспечить и себя и Марийку на 
период ее учебы в университете.
      — Хорошо, только не торопитесь продавать свою квартиру, пока не получим 
ответ на наше ходатайство, — порекомендовал я супругам. — И вообще, во 
избежание всяких неприятностей, не рекомендую распространяться о принятом 
решении среди вашего окружения.
      Последнюю рекомендацию Михаил Александрович и Клара Давидовна особенно 
горячо поддержали, потому что уже имели опыт полулегального выезда из США.
      Через месяц я отослал все необходимые ходатайства и заключения 
консульского отдела в Москву и стал ждать ответа.
      Ответ пришел через месяцев пять или шесть. Ответ был благоприятный. Всех 
троих приняли в советское гражданство и всем троим предложили Москву в качестве 
местожительства, при условии приобретения ими кооперативной квартиры. Вопрос 
перевода Марии в Московский университет и досдачи необходимых экзаменов вообще 
казался им такой мелочью по сравнению с большим радостным событием.
      Нужно сказать, что родители Марии неплохо представляли некоторые 
советские порядки и проявили личную инициативу для дополнительной подстраховки 
своего дела. В один из приездов в Москву Клара Давидовна обратилась к 
руководству комитета «Родина», где ее хорошо знали, и заручилась там поддержкой.

      …Через месяца дватри все трое уехали в Москву. Скоро я получил от них 
письмо, в котором они сообщали, что благополучно обосновались на новом месте, 
купили квартиру на проспекте Вернадского, дом номер 114, машину «Жигули», Мария 
учится в университете и все они страшно рады, что все так хорошо устроилось. 
Они выражали искреннюю благодарность за оказанную помощь и приглашали меня к 
себе в гости.
      В очередной отпуск я навестил своих подопечных и убедился, что 
действительно такое сложное дело завершилось для всех так удачно. Михаил 
Александрович ходил по своей трехкомнатной квартире, удовлетворенно постукивал 
рукой по бетонным стенам и весь светился от сознания того, что сбылась наконец 
заветная мечта возвратиться на родину.
      — Теперь я могу спокойно умереть, — сказал он мне на прощанье.
      — Ну зачем же думать о таком — особенно теперь! Живите на здоровье и 
радуйтесь, — попытался я взбодрить старого эмигранта.
      Скоро я возвратился из отпуска в Стокгольм. «Боевые будни» закрутили так, 
что я забыл думать о моих дорогих переселенцах, но скоро они сами напомнили о 
себе. Клара Давидовна прислала письмо, в котором сообщала, что Михаил