Перефотографировав чековую книжку Корейко — такой псевдоним был 
единодушно присвоен ему в резидентуре, — я вернул ее владельцу и договорился, 
что мы с ним в ближайшее время свяжемся по телефону.
      У моего старшего коллеги Толи Шарова голова была прикручена к плечам 
правильным местом и играла роль не только вешалки для шляпы, и вместе мы быстро 
выработали план дальнейших действий. Главным пунктом этого плана были 
проверочные действия в отношении состоятельности подпольного датского 
миллионера.
      Первым делом мы осмотрели жилище Корейко, местонахождение которого было 
указано в чековой книжке. Это был скромный коттедж в ближайшем пригороде 
Копенгагена, в котором проживали представители среднего класса столицы. Он 
ничем не выделялся из окружавших его других частных сооружений, если не считать 
высокого забора, за который заглянуть с улицы было невозможно. Мы несколько раз 
выезжали на местность, чтобы попытаться зафиксировать хоть какието признаки 
активности вокруг виллы, но все было напрасно: она каждый раз таинственно 
смотрела на нас закрытыми глазницами ворот, и даже самого ее владельца мы ни 
разу не видели ни входящим, ни выходящим. Это, конечно, могло свидетельствовать 
о чем угодно, в том числе о наших ограниченных возможностях.
      Следующим нашим шагом была проверка кредитоспособности объекта. Мне было 
поручено под видом германского бизнесмена, заключавшего с нашим клиентом сделку,
 позвонить в Скандинависка эншильда и спросить, можно ли и насколько можно 
доверять при этом Енсену. Как мы узнали, обращение в банк клиента было обычным 
делом при проверке его кредитоспособности, и ничего противозаконного в наших 
действиях не содержалось. Естественно, от имени советского посольства или 
торгпредства звонить было не разумно.
      Я выехал в город и на немецком языке позвонил по справочному телефону в 
банк из телефонаавтомата. Меня быстро соединили с клерком, отвечавшим на 
хорошем же немецком. Он подтвердил, что наш Корейко значится среди клиентов 
банка, что на его счете имеется солидная сумма, а когда я уточнил, можно ли мне 
заключать с ним сделку в размере нескольких миллионов крон, клерк ответил 
утвердительно.
      Это уже было коечто, но не все. Существовала теоретическая возможность 
того, что за обращением Корейко к нам стояла непонятная пока провокационная 
акция противника, и организовать подстраховку в банке для спецслужбы особых 
трудностей не представляло. И всетаки мы какимто шестым чувством чуяли, что 
на провокацию это не было похоже и что миллионер с нами искренен, хотя и не до 
конца. У него были какието серьезные обстоятельства, не позволявшие пока до 
конца раскрыться перед нами — например, налоговые обязательства перед датским 
государством, сложные взаимоотношения с партнерами по бизнесу, родственниками 
или знакомыми и, в конце концов, естественное недоверие к нам.
      — Давай пригласим его в шикарный ресторан и заставим раскошелиться. 
Простенькая, но эффективная комбинация, — предложил Шаров. — Посмотрим на его 
поведение. Помнится, в Лондоне мы таким способом разоблачили жулика.
      Я стал было сомневаться, пойдет ли на это сам объект проверки (джинсовый 
костюм и шикарный ресторан в моем представлении слабо увязывались вместе), 
разрешит ли нам резидент встречаться с ним без согласования с Центром, но все 
быстро уладилось: Корейко без колебаний пошел на встречу и принял наш вызов (в 
разговоре с ним я нагло напросился вместе с еще одним коллегой угоститься за 
его счет!), а резидент дал добро погулять на халяву.
      Объект дал согласие на его проверку. 
      В назначенный вечер после тщательной поверки мы входили в надушенный 
всеми запахами синтетической парфюмерии вестибюль гостиницы «Шератон». Ресторан 
был несколькими этажами выше, и бесшумный лифт в несколько секунд вознес нас в 
царство кулинарии. Модерновый интерьер, приглушенная музыка, медленно 
передвигающиеся официанты, стекло, бетон, мрамор и современные скульптуры, 
плеск и близкое ощущение воды. Неужели Корейко опять появится здесь в джинсовом 
костюме и резиновых шлепанцах на босу ногу? Кстати, где же он?
      Он возник откудато из соседнего зала и материализовался перед нами во 
всей своей красе: тот же потертый джинсовый костюм, те же вьетнамки, с той 
только разницей, что на сей раз пришел в носках. Уму непостижимо, как он 
удерживал их через носки на ногах.
      Изменений во внешнем виде X. за истекший период не произошло, за 
исключением ампутации левой ноги. 
      Я представил ему Шарова по имени, и мы прошли в отдельный кабинет, где 
нас встретил предупредительный официант во фраке.
      Корейко дал нам картбланш на заказ, а сам ограничился какимто простым 
блюдом типа омлета. Мы долго изощрялись, пытаясь выбрать блюда и напитки 
подороже и поэкзотичней, но при всей нашей фантазии не могли выйти за пределы 
300—400 долларов. Обед проходил несколько натянуто — это была первая встреча с 
объектом, и беседа касалась в основном общих тем. Корейко ел исключительно мало,
 ссылаясь на необходимость соблюдать диету, а пил только «рамлесу» — шведскую 
минеральную водичку.
      Во время беседы мы в общих чертах обрисовали ему схему финансовой 
операции, в которой ему придется участвовать. Наше положение упрощалось в том 
смысле, что нам не пришлось чтото выдумывать или врать. Сама жизнь заставляла 
нас следовать условиям, в которые был поставлен Советский Союз в 70х годах. 
Наши западные противники в очередной раз устроили блокаду, запретив своим 
бизнесменам продавать в Советский Союз современные технологии. Инициаторы 
блокады США в рамках так называемого комитета КОКОМ навязали эту линию своим 
союзникам, и те были вынуждены следовать ей вопреки своим экономическим и