стал в состоянии отслеживать тенденции и конъюнктуру на рынках и биржах. 
Остальное — все дело техники. Мой главный инструмент — телефон.
      — И большая у вас фирма?
      — Если говорить о персонале, то в ней только я. Нужных специалистов и 
исполнителей для конкретного дела нанимаю в разовом порядке.
      — Ну а какую примерно сумму вы хотели бы подарить Советскому государству?
      — Хочу уточнить. Речь не идет о денежном подарке в чистом виде — это 
будет сделать довольно сложно. А вот оплатить какуюнибудь сделку Советского 
Союза на Западе я бы мог.
      Новоявленный датский Савва Морозов стал меня интересовать. Неужели в наше 
время среди датчан могут быть такие люди?
      — Скажите, пожалуйста, а почему вы хотите заниматься благотворительностью 
вместо того, чтобы пустить ваши капиталы на их приумножение?
      — Деньги перестали интересовать меня. Я пришел к выводу, что было бы 
лучше всего поделиться ими с нуждающимися. В чистую благотворительность я не 
верю — сразу найдутся нечистоплотные люди, которые приберут мои деньги к рукам, 
а те, кто действительно нуждается в помощи, так и не дождутся ее.
      — И вы хотите оказать финансовую помощь именно Советскому Союзу?
      — Да.
      — Почему? Вы разделяете наши взгляды, идеологию?
      — Не совсем. Я не интересуюсь политикой. Однако мне кажется, что именно 
ваша страна заслуживает уважения. Западный мир прогнил насквозь, как утверждают 
ваши лидеры, и ему нужны не деньги, а нечто другое, что способно переродить его.

      Разговор стал принимать заинтересованный с моей стороны характер, и 
хорошо, что никто из посторонних нам не мешал. Передо мной сидел самый 
настоящий спонсор революции собственной персоной и в такт своим ответам 
покачивал ногой во вьетнамке. Я решил не церемониться и, отбросив всякую 
дипломатичность, задал прямой вопрос:
      — Ну хорошо, господин Енсен, а чем вы можете доказать, что на самом деле 
располагаете крупными суммами денег? Признаться, в нашем представлении 
миллионеры выглядят несколько иначе.
      Кривая улыбка еле заметно исказила бледное лицо то ли настоящего, то ли 
мнимого херра Енсена, но мой бестактный вопрос не вывел его из душевного 
равновесия. Казалось, он хорошо владел какимто восточным искусством 
самоконтроля, потому что, в отличие от всех нас и своих соплеменников, он был 
начисто лишен всякой суетливости, чрезмерной ажитации, тщеславия и внимания к 
мелочам жизни. Он производил впечатление принадлежности к какойто если не 
секте, то к особой когорте людей. Он в моем теперешнем представлении был 
«посвященным».
      «Савва Морозов» полез во внутренний карман джинсовой куртки и извлек 
оттуда коричневую книжечку:
      — Вот взгляните, убедитесь.
      Это была чековая книжка шведского банка Скандинависка эншильда банкен, 
собственности миллиардеров Валленбергов, солиднейшего предприятия не только в 
Скандинавии, но и во всем мире. Господину такомуто открыт счет в 
копенгагенском филиале банка на сумму… И тут у меня замелькало перед глазами от 
нулей. Я еще раз внимательно посмотрел на цифру, но зрение меня не обманывало. 
Цифра была семизначной! Она изображала несколько миллионов датских крон! 
Новоявленный Корейко не врал — у него действительно водились деньжата. Но может 
быть, книжка не настоящая? Или не его? Как бы то ни было, но чтото за всем 
этим скрывается. Во всяком случае, дело стоит того, чтобы им заняться.
      — Хорошо, господин Енсен, вы меня убедили в том, что вы действительно 
состоятельный человек. Пока вопросов у меня нет. — В дверном проеме появилась 
голова очередного посетителя. — Такие вопросы, как вы понимаете, естественно, 
не решаются сиюминутно. Я доложу о вашем предложении послу, и о нашей реакции 
на него мы сообщим вам отдельно. Мы можем с вами както связаться?
      — Конечно. Визиток я принципиально не держу. Я вам сейчас напишу номер 
моего домашнего телефона. Вот держите.
      — Спасибо. Еще одна деталь, господин Енсен. Вы не смогли бы одолжить вашу 
чековую книжку на несколько минут? Я хочу показать ее нашему финансовому 
специалисту.
      — Пожалуйста.
      — Прошу вас, посидите здесь, я скоро вернусь.
      Я опрометью выбежал во двор и направился прямо к резиденту. Резидент был 
вообще воплощением скептицизма, ну а в данной ситуации особенно. Сидевший рядом 
Серегин внимательно слушал, вертел в руках чековую книжицу, курил, ходил по 
комнате и, когда он понял, что я перед резидентом уже исчерпал все аргументы и 
что мне уже не убедить его в том, что игра при минимальном с нашей стороны 
риске стоит свеч, неожиданно выступил на моей стороне:
      — Анатолий Александрович, а чего мы, собственно, теряем? Ничего. А 
приобрести можем крупную сумму в валюте. Давай не будем пока информировать 
Центр, проверим все сами и, если все подтвердится, подключим к делу Центр. Мне 
чтото кажется, что этот Енсен — нормальный мужик.
      Если заместитель по контрразведке не возражал, это уже снимало часть 
ответственности с резидента. Во всяком случае, зам разделял эту ответственность 
с ним. Скрепя сердце резидент дал «добро» на то, чтобы я занялся Енсеном.
      — Но ты слабо разбираешься в финансах, я подключу к тебе в качестве 
эксперта Шарова. У него по этой части имеется опыт, — крикнул вдогонку резидент.