— Соседям нужно коечто посмотреть на острове, так ты помоги мужикам, 
повози их на своей машине, — сказал на прощанье резидент.
      Если бы я был более опытным и щепетильным работником, озабоченным своей 
карьерой, я бы, чтобы отказаться от такого «почетного» поручения, привел в 
оправдание «железный» довод: какая же тут конспирация, если мне придется 
вывозить на визуальную разведку установленных разведчиков? Я расшифруюсь, даже 
не приступив к своей оперативной работе! Но я был молод и неопытен, резидент — 
халатен, пришлось согласиться удружить «дальним соседям» и дать им возможность 
«пожабить» глаза на натовские военные объекты, а заодно посмотреть, как они 
работают, как работает датская «наружка», и слегка пощекотать свои нервы.
      Автомашины бригады наружного наблюдения Костя Белоусов «усек» сразу, как 
только мы прибыли на Хаунегаде. Это были «фольксваген» и «форд» с 
копенгагенскими номерами. Они буквально подпирали меня сзади, когда я на своей 
машине заезжал в трюм парома, и по пятам ходили потом за мной в Ренне и его 
окрестностях. Они и вернулись вместе с нами в Копенгаген на том же пароме. Это 
была классическая демонстрационная слежка, и я внутренне был горд тем вниманием,
 которое датская контрразведка уделяла нашим скромным персонам22.
      — Ну, Боб, принимай боевое крещение, — сказал бывший летчик Белоусов свое 
ветеранское напутственное слово, кивая в направлении «фольксвагена» и «форда».
      Этот молодой подполковник ГРУ справедливо считал себя бывалым разведчиком 
и полагал необходимым опекать меня во время всей поездки. Капитан первого ранга,
 пришедший в ГРУ прямо с палубы или из трюма боевого корабля, сдержанно 
помалкивал и при дидактических упражнениях своего коллеги снисходительно 
улыбался. Тищенко делал вид, что его это все мало касается. Впрочем, это на 
самом деле нисколько его не волновало.
      …В Ренне утром 9 мая нас встретил адъютант военного коменданта острова и 
сопроводил до местного «Грандотеля». После размещения в гостинице мои коллеги 
отправились в город наносить визиты: Тищенко — местному Демиургу, губернатору 
Борнхольма, а «вояки» пошли к военному коменданту. Я на некоторое время был 
предоставлен самому себе и пошел побродить по городу. Каменная кирха с 
кладбищем, несколько магазинчиков, ратуша с обязательной площадью, рыбацкие 
причалы, порт — и безбрежное море. Вот и все, что представлялось взору. 
Провинциальность выглядывала из  каждого дома и дворика главной улицы 
борнхольмской столицы и сопровождала меня до номера в гостинице с громким 
названием.
      Казалось, здесь мало что изменилось с момента посещения острова нашим 
писателем и историком Н. Карамзиным, побывавшим на Борнхольме почти двумя 
столетиями раньше. Н.М. Карамзин, возвращаясь из Англии в Россию на борту 
британского судна «Британия», плыл шестеро суток и изрядно измучился от 
приступов морской болезни, пока наконец корабль не бросил якорь в виду 
нелюдимого, обрамленного неприступной каменной грядой острова. Судя по рассказу,
 судно подошло к Борнхольму с северной стороны, по выражению капитана, к месту 
дикому и опасному для кораблей.
      Нашего славного земляка на остров неумолимо тянула тайна несчастной 
романтической любви, о которой он случайно узнал перед отплытием из Лондона, и 
вопреки предупреждениям капитана он добился того, чтобы его свезли на шлюпке на 
берег. Он целую ночь провел в заброшенном замке и при весьма таинственных 
обстоятельствах разузналтаки об этой страшной тайне, но наотрез отказался 
поведать ее нам, пообещав сделать это какнибудь в другой раз и в другом месте. 
Эту тайну он унес собой в могилу, так и не успев выполнить свое обещание 1793 
года — помешала многотрудная работа над «Историей государства Российского».
      Кстати, историк утверждает, что беседовал с борнхольмцами на датском 
языке, которому выучился в Женеве у своего приятеля, некоего NN. Если это так, 
то делает честь и без того заслуженно знаменитому Карамзину!
      Скоро со своих протокольных мероприятий вернулся оживленный летчик с 
моряком и пригласил меня прокатиться на моей машине по острову. Времени до 
возложения венков было достаточно. «Парадом», естественно, командовал летчик. 
Он заранее выбрал маршрут и корректировал наше движение, заглядывая истрепанную 
туристскую карту Борнхольма, приобретенную, вероятно, еще предыдущим поколением 
сотрудников атташата.
      «Наружка» четко взяла нас от самой гостиницы вела всю дорогу, не делая 
какихлибо попыток маскироваться. Наш путь пролегал вдоль берега, и мы должны 
были по кругу против часовой стрелки объехать вес! остров и вернуться через 
пару часов обратно в Ренне. Справа мы непрерывно видели голубое с белыми 
барашками море, в некоторых местах берег круто обрывался к воде и обнажал белую 
известняковую породу. Местность была пересеченной, и за холмами открывался вид 
то на одинокий хутор с постройками, то на возделанные угодья и мирно пасшееся 
на лугу стадо коров, то на какуюнибудь сельскохозяйственную букашкумашину, 
мирно ползущую по полю. Изредка небо протыкали шпили церквей или отдельно 
стоящих деревьев.
      Я был полностью поглощен окружавшей нас природой и машинально выполнял 
команды сидевшего на заднем сиденье летчика притормозить, замедлить ход, 
остановиться или свернуть на поселочную дорогу. У них в груди клокотали 
шпионские страсти, им нужно было чтото сверить по карте, отметить на местности 
какието признаки какихто военных объектов, остающиеся для моих глаз 
невидимыми, а я наслаждался путешествием как турист. Ни цель, ни результаты 
этого визуального приключения меня не интересовали. В зеркале я постоянно видел 
знакомые силуэты автомашин копенгагенских контрразведчиков, но они только 
являлись украшением идиллической картины в виде борнхольмского ландшафта.
      Эх, мчись мой Гипомах23, по гладкой асфальтовой дорожке! Когда еще