Все шло своим чередом. В 24 часа я встретил прибывших с берега наших матросов, 
так как замещал старшину команды. Ребята прибыли без замечаний. Я покурил на 
баке, потравил с "корешами" за жизнь и где-то за полночь отправился в наш 1-й 
кубрик, где жили комендоры. Он находился в носу над жилой палубой - под броней. 
Забрался в свою коечку - под барбетом первой башни - и уснул...
Машинист матрос Н.М. Березняк:
- После возвращения линкора на базу командование объявило всему экипажу 
благодарность за отлично проведенные стрельбы. С чувством гордости и в 
приподнятом настроении матросы, старшины, офицеры продолжали свои повседневные 
дела согласно обычному распорядку: одни ушли в увольнение на берег, другие 
стирали робы, писали письма домой, пели песни. Очень хорошо играли на баянах 
братья Полищуки и Калинский.
Однако письма на берег уйти не успели... Никто из нас не подозревал, что через 
час-другой мы навсегда расстанемся с линкором, а кто-то навечно и с жизнью.
Начальник медицинской службы Черноморского флота генерал-майор медицинской 
службы в отставке Н.В. Квасненко:
- В тот вечер я был приглашен на квартиру командующего Черноморским флотом 
вице-адмирала Виктора Александровича Пархоменко. Это было буквально за 
несколько часов до взрыва. Я приехал вместе с врачом-специалистом. Наш пациент 
чувствовал себя очень плохо: сильный жар - температура за 39 градусов, 
систологическое давление - под двести. Мы договорились, что завтра на службу 
комфлота не пойдет. С тем и уехали. Я вернулся к себе домой - на Большую 
Морскую. Было душновато, открыл балконную дверь. Лег спать поздно...
Старший лейтенант К.И. Жилин:
- Ночью дежурный по низам, согласно Корабельному уставу, имеет право отдыхать, 
чередуясь с дежурным по кораблю. При этом ни тот, ни другой не должны 
раздеваться. Мне выпал отдых с полуночи до двух часов ночи, и я отправился в 
каюту. Наша офицерская трехместка находилась в носу на броневой палубе за 50-й 
переборкой. Мой сосед, лейтенант Толя Гудзикевич, командир 5-й батареи, уже 
спал. Койка Жени Поторочина пустовала - он праздновал день рождения на берегу...
 Я снял ботинки, накрылся кителем, положил фуражку рядом... Только задремал - 
вернулся с берега Женя Поторочин. Последний баркас отходил от Минной стенки в 
24.00 - значит, было где-то половина первого. До взрыва оставался час... Женя 
был в приподнятом настроении: невеста подарила ему картину - обезьяны в 
джунглях. Он все тормошил меня, хотел, чтобы я оценил подарок. Я отмахивался: 
"Да отстань ты, мне через час вставать!" Наконец он улегся. Я задремал...
В углу каюты стояла связка реек. Кровати у нас были деревянные, итальянские, 
вместо пружин - тонкие доски. Когда к нам приходили друзья-товарищи и 
рассаживались по нижним кроватям, доски порой ломались. На заводе в ремонте мы 
настрогали этих досочек про запас. Так вот, я проснулся от грохота, с каким вся 
связка рухнула на палубу каюты...
Помощник вахтенного офицера на баке старшина команды минеров мичман Н.С. 
Дунько:
- Я был во второй, "сидячей", смене и потому заступил в ночь помощником 
вахтенного офицера на баке. В мои обязанности входило следить за порядком на 
носовой части верхней палубы - от гюйсштока до второй башни. Ничто не 
предвещало беды. Бельевые леера с сохнущим матросским платьем придавали кораблю 
особенно мирный вид.
Во втором часу ночи я еще раз прошелся по баку, постоял у второй башни со 
старшинами - они курили у обреза. Сам-то я не курец, табачный дым и на дух не 
выношу - занимался тогда спортом, был чемпионом Черноморского флота по плаванию.

Потом отправился будить своего сменщика, а по дороге завернул в старшинский 
гальюн.
Кого где взрыв застал. А меня - неловко и рассказывать - в гальюне. Только 
присел, как тряханет, грохот, в иллюминаторе пламя... Взрыв прошил бак метрах в 
десяти от меня - через маленький тамбур переборка 1-го кубрика. Вот там-то и 
разворотило все. Меня же лишь ударило, оглушило. Запах тротила узнал сразу. 
Минер все же... Выскочил на палубу. А там, как кратер вулкана, дымится все, 
крики... Лохмы железа завернуты аж на стволы первой башни. Вокруг все в иле. В 
иле куски тел... Кто-то еще дергался.
Бросился к вахтенному офицеру, как положено, с докладом. А он навстречу летит: 
"Боевая тревога!"
Старшина 1-й статьи Л.И. Бакши:
- Огненный выброс взрыва прошел через наш кубрик. Меня вышвырнуло из койки и 
ударило о переборку.
Капитан-лейтенант В.В. Марченко:
- Грохот... Рев опадающей воды... Столб воды и ила рухнул на палубу возле 
первой башни. Вскочил. Темно. Первая мысль: рванула бензоцистерна в районе 
шпилей. Там хранился бензин для корабельных катеров...
Врио командующего Черноморским флотом вице-адмирал
В.А. Пархоменко:
- Я проснулся от приглушенного взрыва. Первая мысль: Что случилось? Где 
случилось? Привстал с постели и посмотрел телефон. Ну же!.. Эхо любого ЧП - 
телефонный звонок...
Адъютант командира линкора мичман И.М. Анжеуров:
- Проснулся от сильного толчка и крика из кубрика старшин: "Будите мичманов! 
Бомбой нос оторвало!"
Какой бомбой?! Война?! Второпях надел разные ботинки и вбежал в коридор...
Генерал-майор медслужбы Н.В. Квасненко: