конторских листах, перегнутых для конверта. Секретарь Новикова-Прибоя 
перепечатал его на машинке, так как оно предназначалось для работы над романом.
"Крейсер "Олег".
М. Домерщиков.
Закончился тяжелый день боя. Солнце опускалось к горизонту. "Олег" шел головным 
кораблем отряда курсом NO-23 о, указанным сигналом с броненосца "Бородино" 
незадолго до гибели последнего. Справа параллельно крейсерам двигалась колонна 
броненосцев во главе с "Бородино", обстреливаемая японскими кораблями, которые 
едва видны за линией наших броненосцев.
Стоя на правых шканцах вместе с трюмным механиком
Ю.В. Мельницким и вполголоса обсуждая положение нашей эскадры, мы были поражены 
неожиданным зрелищем гибели броненосца "Бородино", успевшего скрыться в морской 
пучине до того, как рассеялось облако дыма, окутавшего броненосец после 
происшедшего с ним взрыва.
Начало темнеть, как вдруг броненосец "Николай I" под флагом контр-адмирала 
Небогатова стал склоняться в нашу сторону, вследствие чего и наш "Олег" начал 
ворочать влево. Надо было готовиться к отражению минной атаки, и мы с 
Мельницким разошлись. В течение ночи, во время обходов для проверки готовности 
орудий, мне несколько раз приходилось встречать на верхней палубе младшего 
минного офицера С.С. Политовского и инженера-механика Мельницкого. 
Остановившись у борта и наблюдая за атаками на нашего "Олега" японских 
миноносцев, мы шепотом обменивались дошедшими до нас сведениями с мостика, 
которые своей противоречивостью порождали в нас недоумение и тревогу.
С наступлением рассвета оказалось, что кроме "Авроры" за нами следует только 
один "Жемчуг", а далее на горизонте никаких судов не было видно. Мы, т. е. 
Политовский, Мельницкий и я, снова встретились, недоумевая: где мы находимся? 
Политовский поднялся на мостик и вскоре сообщил нам, что "Олег" находится южнее 
острова Цусима.
Возмущенные тем, что мы оторвались от эскадры и оказались дальше от 
Владивостока, чем были накануне, мы начали горячо обсуждать создавшееся 
положение и искать способы выяснить обстановку у командира - капитана 1-го 
ранга Добротворского.
Но вот на горизонте появился сначала миноносец "Бодрый", а затем и буксир 
"Свирь", заполненные людьми с погибшего вспомогательного крейсера "Урал". Суда 
прошли мимо нас близко и сообщили, что направляются в Шанхай. Из реплики 
адмирала Энквиста можно было понять, что и он намерен идти туда с крейсерами. 
Тогда мы решили уговорить старших из офицеров попытаться убедить командира 
выслушать нас, для чего собрать военный совет. Уставом это вполне допускалось. 
К сожалению, наши надежды не осуществились. Офицеры, не возражая против нашего 
предложения, уклонились, однако, взять на себя инициативу, ссылаясь на то, что 
это-де будет нарушением воинской дисциплины. Во время одного из разговоров мимо 
нашей тройки прошел старший офицер капитан 2-го ранга Посохов. Наши с ним 
отношения носили только официальный характер, как старший же товарищ он не 
пользовался нашими особыми симпатиями. Поэтому о своих волнениях мы сообщили 
ему только тогда, когда он сам спросил нас, о чем это мы так беспокоимся. 
Выслушав нас, он заявил, что вполне разделяет наши взгляды и постарается 
переговорить на этот счет с командиром. Не удовлетворившись, однако, его 
обещанием, мы начали осторожно прощупывать почву среди команды, чтобы узнать ее 
настроение. Когда мы снова собрались вместе и обменялись впечатлениями, 
выяснилось, что часть верхней команды, пожалуй бы, поддержала нас, если бы нам 
пришлось резко выступить против намерений начальства уйти в нейтральный порт. 
Что же касается нижней команды, то большинство ее было настроено против 
рискованных действий. Надо думать, что вид корабля после боя, лежавшие на юте 
убитые, наличие раненых, а главным образом встреча с судами, шедшими в 
нейтральный порт, сыграли немалую роль в воздействии на психику людей, 
находившихся в течение боя в закрытых помещениях корабля.
Во время наших разговоров неожиданно подошел капитан 2-го ранга Посохов и 
сообщил, что он был у командира и тот обещал нас вызвать. Вскоре нас 
действительно вызвали в кормовую походную каюту командира, где кроме нас 
присутствовали старший механик и второй механик капитан Глебов. Старший офицер 
пришел в ужас к концу совещания, но заявил, что присоединяется к нашему мнению. 
Совещание было очень кратким. Выслушав нас, капитан 1-го ранга Добротворский 
заявил, что он вполне одобряет и приветствует наше желание прорваться во 
Владивосток, но осуществить это трудно, во-первых, потому, что цилиндр высокого 
давления правой машины дал трещину, а во-вторых, не хватит угля. В результате 
перебранки между механиками выяснилось, что угля должно хватить. Что же до 
трещины цилиндра, то мнения разошлись, ибо Мельницкий утверждал, что трещина 
была и раньше, и если цилиндр стянуть дополнительной обоймой, то он вполне 
выдержит. После этого Добротворский заявил, что он и сам был бы рад прорваться 
во Владивосток, но что ему якобы мешает адмирал Энквист, однако он надеется, 
что тот перенесет свой флаг на "Аврору", где убит командир каперанг Егорьев и 
ранен старший офицер, и тогда он, Добротворский, приобретет свободу и соберет 
нас вновь для выработки плана дальнейших действий. Он добавил также, что ради 
освобождения от адмиральской опеки он попробует убедить Энквиста разрешить 
"Олегу" идти в Шанхай, поскольку крейсер с поврежденной машиной не дотянет до 
Манилы, куда флагман намерен вести "Аврору" и "Жемчуг".
Довольные и гордые своим успехом, мы с радостью через час или два проводили 
Энквиста на "Аврору". Однако нашей мечте не суждено было сбыться, ибо, едва 
"Аврора" поравнялась с нами и с ее мостика раздалось приветствие адмирала, 
Добротворский совершенно неожиданно закричал: "Иду с вами!" - и отдал