блоки (матросы всегда останутся матросами). Словом, когда наутро начальство 
вышло, от взвода остались только зарядные ящики да кони. В белых балахонах, 
наметанных на живую нитку из парусины, сливаясь со снегом и потому незаметные 
для австрийцев, матросы уже подкрадывались к окопу ваврцев, предупредив их по 
телефону. К двум часам ночи они были уже там.
Ужаснулись. Не люди сидели и стояли в окопе, а тени. Оборванные, грязные, 
обросшие, почти все перераненные, еды - никакой, кроме промозглых сухарей, 
которых и топором не разрубишь, да какая-то бурда на талом снегу. Но все 
винтовки в исправности, вычищены, смазаны, патроны разнесены. Тут же, сквозь 
прозрачную корку льда, просвечивают зарытые трупы. Вот они, герои-то! Слезы 
навернулись.
- Где же ваш командир? Проведи к нему, - обратился Сорвиголова к 
подвернувшемуся безусому солдатику в рваной шинелишке.
- Это я, - ответил тот, застенчиво улыбаясь. - Позвольте представиться - 
подпоручик Полубояринов.
Мичман даже отступил (только тут он заметил офицерскую кокарду).
Среди этих отцов-бородачей он казался мальчиком, почти ребенком. А вот поди ж 
ты... Сорвиголова обнял его...
Матросы со своими громадными пулеметами, непонятными цинковыми ящиками и 
блестящими чехлами от взрывателей внесли много бодрости и оживления. Раненых 
перевязали, накормили, заварили свежего чаю, а главное - поделились табачком: 
курева давно не хватало. Так, с кружками горячего чая и цигарками всем скопом 
принялись обсуждать положение. И вот какую штуку надумали: хитростью захватить 
редан.
План разработали такой: Сорвиголова вместе с восемью смельчаками ночью, в белых 
балахонах, с подрывными патронами и ручными гранатами, обойдет редан с тыла и 
там в разных местах заложит патроны. Со взрывом первого (эффект взрыва 
грандиозен: 18 фунтов тринитротолуола) ваврцы открывают бешеный пулеметный 
огонь и несмолкаемым "ура" создают впечатление атаки, поддержанной внезапно 
подошедшим подкреплением. Тем временем в тылу редана страшные взрывы следуют 
один за другим, создавая вид окружения и порождая панику. Тогда-то ваврцы с 
оставшимися матросами бросаются на штурм. План постановили осуществить на 
следующую ночь.
В назначенный час семь матросов во главе с мичманом и Шарловским выступили. 
Хоть и темень, но ориентироваться можно. Двигаются осторожно, обходя кустарники 
и ветви, чтобы не хрустело: могут быть "секреты". Временами даже ползут, зорко 
прислушиваясь. Долго так обходили, пока наконец не добрались.
Землянка! Отдушина розоватым отблеском озаряет ветки кустарника. Сторожевое 
охранение... Тихонечко заложили первый патрон. Отползли. Подальше заложили 
второй. Тишина мертвая. Изредка доносятся одиночные выстрелы из ружей. Так, 
кротами, в разных местах заложили все восемь патронов.
В три утра ахнул первый. В тишине горной ночи впечатление - ужасающее. Страшный 
столб огня, снега, земли, камней, вывороченных деревьев. А оттуда, от ваврцев, 
заговорили пулеметы и понеслись крики "ура"...
У австрийцев - галдеж, смятение.
Второй взрыв, третий! Потом четвертый! Один ужаснее другого. Полагая, вероятно, 
что сейчас взлетит на воздух сам редан, австрийцы бросились вон. Но тут под их 
ногами рванул шестой, затем разом - седьмой и восьмой. Светопреставление... 
Трудно представить себе панику.
Шальная пуля угодила в мичмана. Он упал. Шарловский бросился к нему.
- Не помирай!.. Подожди!.. Наша взяла! - бессмысленно бормотал он, склонившись 
над командиром, прикладывая снег и им же обтирая лицо.
К счастью, рана была не опасной. Когда Сорвиголова очнулся, "ура" уже неслось с 
самого редана.
Сдалось 380 австрийцев с 18 пулеметами..."
Вглядываюсь в старый снимок. На нем Домерщикову тридцать три. Это возраст 
свершений, и хотя позади полжизни, вместо взятых вершин - нулевая отметка. Его 
однокашники командуют кораблями, а у него на плечах погоны рядового. Где-то в 
Петрограде осталась красавица-жена, почти не знающая русского языка. Еще дальше,
 в немыслимо далекой Австралии, брошены вилла и дом полная чаша... Но на лице 
его ни тени уныния, напротив - злая решимость прострочить дорогу в будущее 
огнем из пулемета.
Легко быть прорицателем, зная судьбу своего героя наперед. О, если бы можно 
было через световую магию фотографии связаться с ним напрямую! Я бы сказал ему: 
"Выше голову, младший унтер-офицер Домерщиков! Через считанные месяцы вы 
вернетесь на флот. Вы еще станете капитаном и поведете свой пароход в большое 
плавание.
Будут Япония и Китай, Цейлон и Сингапур, Египет и Италия, Англия и Франция... 
Ни одна пуля вас не тронет, и вы счастливо переживете гибель двух кораблей, ибо 
тот не утонет, кому суждено умереть от голода... Да, впереди еще немало бед и 
превратностей. Будет боль по потерянному сыну, но будут и семь лет, полных 
мужского, отцовского счастья. Будет любимая и любящая женщина. Будут надежные 
друзья. Будут злые наветы и горькая чаша, но доведется - и не посмертно, а при 
жизни - ощутить торжество справедливости. И самое главное - будет Родина, 
обретенная навсегда. Будет флот - до конца жизни. И навечно пребудут дедовские 
мосты над Невой, и на вечную стоянку встанет корабль вашей мичманской юности - 
высокотрубная красавица "Аврора".
Глава десятая
ДОМ НА АНГЛИЙСКОЙ НАБЕРЕЖНОЙ
Москва. Январь 1986 года