двумя дымовыми трубами. Широкая красная полоса, нанесенная по борту, и большие 
красные кресты на обеих трубах говорили о том, что это санитарный транспорт.
Убористый типографский текст сообщал: "Госпитальное судно Российского Общества 
Красного Креста, предательски потопленное вражеской подводной лодкой 17 марта 
1916 года в Черном море вблизи турецкого города Офа. Славными жертвами этого 
злодейского поступка оказались 105 человек, из них 13 сестер милосердия, 24 
человека медицинского персонала, 50 человек команды русских и 18 человек 
французской команды. Из всего состава в 273 человека спаслось 168".
Сейчас, разузнав в книгах подробности этого варварского преступления, я к 
рассказу Кротовой могу добавить вот что: пароход французской компании 
"Мессажери Маритим" с началом Первой мировой войны застрял в Одессе, так как 
турки перекрыли Босфор. "Португаль" определили на службу Российскому Красному 
Кресту, разместили на нем сотни больничных коек и переименовали его в 
"Транспорт № 51".
16 марта 1916 года "Транспорт № 51", со знаками госпитального судна, вышел из 
Батуми и направился к побережью Лазистана, где проходила линия сухопутного 
русско-турецкого фронта. За кормой судна тянулись на буксире паровой катер и 
три десантных бота для перевозки раненых с берега. На крутой циркуляции один из 
них зачерпнул воду, и "Португаль" застопорил ход. Злополучный бот подогнали к 
борту и стали осушать судовыми помпами. Было это в нескольких милях от мыса 
Фиджи.
В четыре часа утра с мостика "Португали" заметили перископ подводной лодки и 
тут же - след торпеды. Смертоносный снаряд прошел мимо, хотя неподвижное судно 
являло собой идеальную мишень. Тогда подлодка - это была германская
U-33 под командованием капитан-лейтенанта Гансера - подошла на три кабельтова 
(500 метров) и с дистанции "кинжального удара" всадила в плавучий госпиталь 
новую торпеду. На этот раз без промаха. Удар был страшен. Вместе с торпедой 
взорвались и паровые котлы. Пароход переломился и спустя минуту исчез под водой.

Сопровождавший "Португаль" миноносец "Строгий" ринулся на таран подводного 
пирата. "Строгий" задел кормой боевую рубку U-33, согнул ей перископ, а себе 
повредил винты. Субмарина вынуждена была вернуться в Босфор и встать на ремонт.
Позорная атака Гансера предвосхитила волчьи выходки подводников гросс-адмирала 
Деница, которые спустя четверть века будут топить и пассажирские лайнеры, и 
госпитальные суда. Но тогда, в шестнадцатом, весь цивилизованный мир 
откликнулся на гибель "Португали" с гневом и возмущением. Командующему 
германо-турецким флотом адмиралу Сушону пришлось посылать в Берлин свои 
объяснения: дескать, в сумерках командир U-33 не разобрал в перископ знаки 
госпитального судна и принял боты на буксире за десантный отряд.
В ту трагическую ночь лейтенант Домерщиков отличился не только тем, что успел 
вовремя спустить аварийные плотики, но и тем, что, оказавшись на тральщике, 
самоотверженно и дельно руководил спасением команды и медицинских работников. 
За этот, как было сказано в реляции, "человеколюбивый подвиг" он был награжден 
золотым Георгиевским оружием саблей с надписью "За храбрость"*. Не прошло и 
года, как сабля эта ушла на дно морское вместе с другим взорвавшимся кораблем - 
крейсером "Пересвет", где Домерщикову снова выпало спасать тонущих людей...
Мария Степановна проводила меня до ворот дома престарелых. Я спросил ее, зачем 
она отнесла столь памятную ей фотографию в кафе. Кротова вздохнула:
- Жизнь моя сложилась так, что прожила одна-одинешенька. Муж от меня ушел, 
узнав, что после той ледяной купели у меня никогда не будет детей... А тут 
стала переезжать на новое место, разобрала бумаги, фотографию нашу общую нашла. 
Ведь вот, думаю, умру скоро, и пойдет все прахом. В музей не возьмут, а тут, 
может, на стенку повесят, все люди посмотрят... Помните, романс у Кукольника: 
"Кто-то вспомнит про меня и вздохнет украдкой".
После этой встречи вопрос "Кто же такой Домерщиков, герой или изменник?" извел 
меня вконец. Из рассказов Еникеева и Кротовой выступал благороднейший человек, 
спасший на морях сотни жизни. По документам Палёнова Домерщиков представал 
коварнейшим агентом британской разведки. Кто же прав? Где истина?
Честно говоря, мне очень хотелось, чтобы Домерщиков оказался таким, каким его 
рисовали младший механик "Пересвета", сестра милосердия с "Португали" и 
командир крейсера Иванов-Тринадцатый. Жизнь этого человека, насыщенная 
столькими превратностями, походами, подвигами, испещренная загадочными белыми 
пятнами, волновала, будила воображение.
Она вызывала бы законное восхищение, если бы твердо удалось доказать алиби 
Домерщикова в таинственной гибели "Пересвета". Но как? Я не историк, не юрист...
 С чего начать?
Логичнее всего было попытаться отыскать продолжение дневника 
Иванова-Тринадцатого. И я отправился в главную библиотеку страны - Ленинку.
Глава пятая
ПОСЛЕДНИЙ КОМАНДИР "РЮРИКА"
Москва. Август 1981 года
На какое-то время маленькая уютная читальня на антресолях Ленинской библиотеки 
стала для меня кают-компанией крейсера "Пересвет". Я поднимался сюда по 
скрипучей деревянной лестнице, так и хочется написать - трапу, устраивался за 
длинным рабочим столом, вроде того, что стоял в жилом офицерском отсеке нашей 
подводной лодки, только пошире и подлиннее, раскрывал карты тяжеленного 
Морского атласа и вчитывался в дневники командира "Пересвета" Константина 
Петровича Иванова-Тринадцатого (см. фото на вклейке). Мне удалось разыскать все 
три недостающих журнала с продолжениями и окончанием его походных записей. В 
одном из номеров был помещен и фотопортрет автора: стриженый под бобрик моряк с