Вызывает старлей дежурный ГТС - гусеничный тягач, сажает меня и полный вперед! 
Мчимся напрямик - через лес, чтобы сократить путь. Вдруг по глазам - мощный луч.
 Ослепли. Остановились.
"Стой, кто идет?! Выходи! Документы!" Слышу, как затворы передергивают. Въехали 
мы в секретную зону, где отец ракеты испытывал. Объясняю, что я сын 
подполковника Попова.
Старший охранения только охнул - "Давайте к нему быстрее! Батя ваш совсем плох 
от переживаний!"
Мчимся в расположение дивизиона: палатки в лесу. Вхожу, офицеры на нарах в два 
яруса спят, у железной печурки отец прикорнул.
- Здравствуй, папа, я живой...
Батя у меня всю войну прошел, артиллерист, танки немецкие жег. Никогда слезинки 
ни одной у него не видел. А тут глаза заблестели.
- Так, - командует он. - Начальнику штаба - спать! Остальным - подъем! Столы 
накрывать.
Движок запустили, свет дали. На стол из досок - по-фронтовому: тушенку, хлеб 
режут.
- И кружки доставайте!
- Товарищ командир, так сухой закон же...
- Знаю я ваш сухой закон! Поскребите по своим сусекам!
Ну конечно же, что надо нашлось, разлили по кружкам и выпили за мое возвращение 
из первой моей "автономки"...
- Последняя, двадцать пятая, наверное, тоже запомнилась?
- Еще как запомнилась... Это было весной 1989 года. Я выходил в море на борту 
ракетоносца как заместитель командира дивизии "стратегов" подстраховывать 
молодого командира атомохода. Впереди нас в дальнем охранении шла торпедная 
подводная лодка К-278...
- Это печально известный "Комсомолец"?
- Он самый... За сутки до гибели этого уникального корабля я переговаривался с 
его командиром капитаном 1-го ранга Ваниным по ЗПС звукоподводной связи. Вдруг 
получаю 7 апреля странное радио с берега дальнейшие задачи боевой службы 
выполнять самостоятельно, без боевого охранения. И только по возвращении на 
базу узнал о трагедии в Норвежском море...
- А самый опасный для вас поход?
- В 1983 году. Я - командир 16-ракетного атомного подводного крейсера. 
Выполняем стратегическую задачу в Западной Атлантике - несем боевое дежурство в 
кратчайшей готовности к нанесению ответного ракетно-ядерного удара. Вдруг в 
районе Бермудского треугольника - не зря о нем ходит дурная слава - сработала 
аварийная защита обоих бортов. Оба реактора заглушились, и мы остались под 
водой без хода. Перешли на аккумуляторную батарею. Но емкость ее на атомоходах 
невелика. Спасло то, что удалось найти неподалеку район с "жидким грунтом", то 
есть более плотный по солености слой воды. На нем и отлежались, пока поднимали 
компенсирующие решетки, снимали аварийную защиту...
- А если бы не удалось найти "жидкий грунт"?
- Пришлось бы всплыть на виду у "вероятного противника". В военное время это 
верная гибель. В мирное - международный скандал. Да и вечный позор для меня как 
подводника-профессионала.
Кстати, в этом же районе погибла спустя три года небезызвестная К-219. На ней 
произошел взрыв в ракетной шахте, от ядовитых паров окислителя погибли пять 
человек. Командир капитан 2-го ранга Игорь Британов вынужден был всплыть...
Мой ракетоносец, совершенно однотипный с К-219, находился на соседней позиции, 
и я по радиоперехвату понял, что у Британова случилась беда. Ходу до него мне 
было чуть более двадцати часов. Готовлю аварийные партии, штурманскую прокладку,
 и не зря - вскоре получаю персональное радио: "следовать в район для оказания 
помощи К-219. Ясность подтвердить". Ясность немедленно подтверждаю. Но 
квитанцию на свое радио не получаю. Еще раз посылаю подтверждение - квитанции 
нет. Снова выхожу в эфир - ни ответа, ни привета. Молчит Москва и все... А я 
уже больше часа на перископной глубине торчу - вокруг океанские лайнеры ходят - 
не ровен час под киль угодишь. Наконец, приходит распоряжение - оставаться в 
своем районе. Вроде бы положение К-219 стабилизировалось, помощь не нужна. 
Стабилизировалось-то оно стабилизировалось, да только на третьи сутки ракетный 
крейсер затонул. До сих не могу себе простить - мог ведь пойти к Британову, не 
дожидаясь этих треклятых квитанций. Схитрить мог... У меня же и люди 
подготовленные, и все аварийные материалы на борту... Пришли бы - и ход событий 
мог пойти иначе. Но ведь поверил, что ситуация выправилась. А там окислитель 
разъедал прочный корпус со скоростью миллиметр в час... О том, что К-219 
затонула, узнал только в родных водах, когда пошли на замер шумности в 
Мотовский залив. В шоке был...
Вообще, всю мою морскую походную жизнь снаряды падали рядом со мною, осколки 
мимо виска проносились, но ни разу не задело. Это еще с курсантских времен 
началось. В 1970 году ходил на стажировку на плавбазе ПБ-82 в Атлантику. А там 
как раз почти точно так же, как К-219, затонула после пожара атомная подводная 
лодка К-8, и мы пошли в Бискайский залив оказывать ей помощь. Так что и там по 
касательной пронесло. Кто-то молился за меня сильно. Везло...
- Суворов бы с вами не согласился. "Раз - везенье, два - везенье... Помилуй Бог,
 а где же уменье?" Не могло одному человеку просто так повезти двадцать пять 
раз подряд...
- Опыт безусловно накапливался от автономки к автономке. Но все-таки море это 
стихия, а у стихии свои законы - вероятностные. У меня ведь как было: 10 боевых 
служб до командирства, 10 боевых служб командиром подлодки и 5 боевых служб -