все обвинения экипажа "Курска" в столь распространенном грехе отпадают. А 
носовой буй?
- А носового нет, - поясняет мне заместитель командира дивизии атомных 
подводных лодок капитан 1-го ранга Леонид Поведенок. - Проектом не предусмотрен.
 Кормовой же можно отдать только из центрального поста, а не из седьмого отсека.
 Такая вот особинка...
Хреновая особинка. В центральном нажимать на кнопку отдачи буя было уже некому. 
А вот в седьмом могли быть люди, которые бы и выпустили буй, будь там 
соответствующий механизм...
Мы возвращаемся к рубке. Вход в подводный крейсер довольно удобен: обычно в 
лодку надо спускаться по глубокому стальному колодцу, внутри которого 
вертикальный трап, здесь же через боковой рубочный люк попадаешь в просторный 
"тамбур" - в спасательную камеру, которая может вместить сразу весь экипаж и, 
отделившись от аварийной лодки, всплыть на поверхность. Это своего рода 
подводная лодка в подводной лодке. Мысленно рассаживаю ребят с "Курска" по 
окружности капсулы в два яруса. Голубых деревянных рундуков-сидений на всех 
хватило бы. Но входить в эту спасательную камеру уже было некому...
Такими всплывающими капсулами оснащены подводные лодки третьего поколения, и 
этот общий шанс на спасение резко снижает ощущение безысходности, которое 
охватывает всякого, кто спускается в тесный разноярусный лабиринт корабля.
Чтобы попасть, наконец, внутрь самого подводного крейсера, надо спуститься по 
стальной шахте глубиной в полтора человеческих роста. Снизу она перекрывается 
такой же литой крышкой люка, как и сверху - в крыше камеры, как и в ее боку. 
Спрыгиваешь с последней перекладины - и сразу же дверь в центральный пост. 
Овальный зал с множеством пультов, приборов, экранов. У каждого свой "алтарь" - 
у механика, у ракетчиков, у торпедистов... Все компактно, удобно и даже 
просторно. Не могу представить себе, что все это залито водой, мертво, темно... 
Вот здесь - у перископа наверняка стоял в тот последний миг командир - капитан 
1-го ранга Геннадий Лячин. У него было точно такое же черное кресло с мягким 
подголовником. В правом углу - "пилотское" кресло, здесь сидел главный боцман 
"Курска" старший мичман Александр Рузлёв, опытнейший специалист, отучившийся 
три года в высшем военно-морском училище подводного плавания...
Теперь в торпедный отсек. Он совсем рядом. Он слишком близок - всего через одну 
не самую толстую переборку. В классическом варианте центральный пост всегда 
отделен от торпедного отсека еще одним. Но... В конструкции "Антея" много 
других нестандартных решений, поскольку необычно и его назначение - 
"истребитель авианосцев". Субмарин с такой специализацией не строили нигде и 
никогда.
Торпедный отсек поражает своим объемом и размером с баскетбольную площадку. 
Только вместо корзин - задние крышки торпедных аппаратов, а вместо мячей - 
округлые "головы" стеллажных (запасных) торпед. Они заполняют все свободное 
пространство в три яруса. Тяжеленные "сигары" висят над головой, зажатые в 
струбцины. Так и кажется - рухнут от любого толчка.
- Не рухнут... - усмехается мой провожатый. - А если и рухнут - не взорвутся.
Я ему верил, сам знал случаи, когда при погрузке торпеды падали на причал - и 
ничего.
- Значит, и те, что были на "Курске", тоже не могли сдетонировать от удара 
лодки о грунт?
- Что те, что эти - не могли. Однозначно.
С отцом замкомдива, Михаилом Поведёнком, который возглавлял в свое время штаб 
нашей бригады, мы не раз выходили на этот же самый полигон, где лежит теперь 
"Курск". Именно поэтому я и спросил его сына:
- Леонид, ты можешь сказать мне, как сказал бы отцу родному, почему там 
рвануло? Доработчики намудрили?
- Как отцу родному скажу - доработчики ни в чем не виноваты. Военпред и инженер 
находились на борту вовсе не из-за того, что, как теперь пишут, испытывалась 
"сверхмощная ракетоторпеда", а потому, что по долгу службы они были обязаны 
присутствовать при стрельбе модернизированной торпедой, на которой дорогие по 
нынешним временам серебряно-цинковые аккумуляторы заменены на более дешевые.
- Вот тут-то домохозяйки из Уфы и скажут: "не туда проводочки тыркнули".
- К сведению женщин, занятых домашним хозяйством: все торпеды готовят к 
применению на береговых торпедно-технических базах, проще говоря, в арсеналах. 
На кораблях никогда ни ракеты, ни торпеды не вскрывали, не вскрывают и 
вскрывать не будут. Ни один командир не позволит даже главному конструктору 
"изделия" копаться в оружии на борту лодки. Все данные для стрельбы вводятся в 
торпеду или ракету дистанционно, минуя человеческое вмешательство извне.
На учениях боевыми торпедами и ракетами никто не стреляет. Это было накладно 
даже в советские времена, а сегодня особенно, так как даже самая простенькая 
торпеда стоит столько, сколько хороший "джип". Поэтому все "стреляные" торпеды 
вылавливаются специальными кораблями-торпедоловами, переснаряжаются в арсеналах 
и снова поступают на лодки. Тем более не поставили бы боевое зарядное отделение 
на экспериментальную торпеду - она нужна для изучения, а не для подрыва.
Даже если в арсенале неправильно приготовили торпеду - "тыркнули проводки не 
туда", то взрыв бы произошел на берегу, а не в море. И потом рванул бы 
двигатель торпеды, а не ее заряд. Мощности взрывов несоизмеримо разные. Стенки 
торпедных аппаратов на "Курске" толще, чем обычные, поскольку рассчитаны на 
давление полукилометровой глубины. Они ослабили бы взрыв двигателя...
- Так почему же тогда рвануло?
- Если честно - не знаю...
Я не сомневался в искренности слов капитана 1-го ранга Леонида Поведёнка. Если