Только через неделю после исчезновения С-80-3 февраля - рыбаки с траулера РТ-38 
обнаружили в трале аварийный буй, которым обозначают место, где затонула лодка. 
На нержавеющей табличке разобрали тактический номер С-80.
К сожалению, никто из рыбаков не мог сказать, где и когда они затралили буй. 
Штурманы схватились за свои линейки и циркули, пытаясь по расчетам вероятного 
дрейфа уточнить место. Нанесли на карты район, где штормом могло оборвать буй. 
Искали до 16 февраля. К этому сроку в отсеках С-80 никого бы в живых не было.
Взять бы чуть севернее всего на полторы мили, и лодку бы нашли. Но никто не 
пересек 70-ю, будто заколдованную параллель. Правда, если бы тогда и обнаружили 
С-80, помочь ей было бы нечем - мощную судоподъемную фирму "ЭПРОН" по воле 
Хрущева давно расформировали.
"Под аварию" главкому ВМФ СССР удалось выбить деньги на развитие спасательных 
средств. Самое главное - спроектировали и построили "Карпаты", специальное 
судно для подъема затонувших лодок.
"В их жилах не свернулась кровь..."
Подлодку нашли 23 июля 1968 года. С-80 лежала на твердом грунте на ровном киле, 
накренившись на правый борт.
Первые обследования с помощью спускаемой водолазной камеры показали: оба 
аварийно-спасательных буя - носовой и кормовой - отданы. Значит, подводники 
были живы по меньшей мере в обоих кормовых отсеках. Верхний рубочный люк 
задраен. Никаких видимых повреждений ни легкий корпус, ни прочный не имели. 
Особое внимание обратили на рули: все горизонтальные застыли в положении "на 
всплытие", вертикальный же был переложен "лево на борт". Именно по этим 
последним "телодвижениям" корабля была составлена потом версия гибели.
После долгих проволочек и кадровых неурядиц была сформирована экспедиция 
особого назначения (ЭОН). Ее командир капитан 1-го ранга Сергей Минченко - 
безусловный герой этой судоподъемной эпопеи. Ведь начинать приходилось 
практически с нуля. Правда, в строй только что вступил спасатель подводных 
лодок "Карпаты". Но поднять с глубины 200 метров подводную лодку - задача более 
чем сложная.
Минченко вспоминает:
- С-80 перетащили в безлюдную бухту Завалишина, что под Териберкой, и поставили 
на понтоны. Как быть дальше? Специалисты из минно-торпедного управления уверяли 
государственную комиссию, что при осушении отсеков торпеды, пролежавшие столько 
лет под водой, при перепаде давления могут взорваться. Они почти убедили 
руководство не рисковать и подорвать лодку, не осушая ее, не извлекая тел 
погибших. При этом терялся весь смысл напряженнейшего труда - поднять корабль, 
чтобы выяснить причину гибели!
Однажды вечером ко мне приходит минер, капитан 2-го ранга (фамилию, к сожалению,
 не помню): "Разрешите, я проникну в первый отсек и приведу торпеды в 
безопасное состояние!" Риск огромный, и все-таки я разрешил. Очень важно было 
выяснить все обстоятельства катастрофы. Ночью отправились с ним на
С-80. Кавторанг, одетый в легководолазное снаряжение, скрылся в люке. Я 
страховал его на надстройке. Наконец, он вынырнул: "Все. Не взорвутся".
Утром - совещание. Докладываю: работать можно. Как, что, почему?! Рассказал про 
ночную вылазку. Взгрели по первое число за самовольство. Но председателем 
госкомиссии был Герой Советского Союза вице-адмирал Щедрин, сам отчаянный моряк.
 Победителей не судят. Отсеки осушили. Началась самая тягостная часть нашей 
работы: извлечение тел.
Рассказывает вице-адмирал запаса Ростислав Филонович:
- Мне пришлось первому войти в отсеки С-80. На это право претендовали и 
особисты, и политработники, но решили, что сначала субмарину должен осмотреть 
кораблестроитель. Я вошел в лодку с кормы - через аварийный люк седьмого отсека.
 Тела подводников лежали лицом вниз. Все они были замаслены в соляре, который 
выдавило внутрь корпуса из топливных цистерн. В первом, втором, третьем и 
седьмом отсеках были воздушные подушки. Большинство тел извлекли именно из 
носовых отсеках. Вообще, все тела поражали своей полной сохранностью. Многих 
узнавали в лицо - и это спустя семь лет после гибели! Медики говорили о 
бальзамирующих свойствах морской воды на двухсотметровой глубине Баренцева моря.
..
* * *
То, что открылось глазам Филоновича, даже в протокольном изложении ужасно. 
Хлынувшая в средние отсеки вода прорвала сферические переборки из стали 
толщиной в палец, словно бумагу. Лохмы металла завивались в сторону носа - 
гидроудар шел из пятого дизельного отсека. Вода срывала на своем пути механизмы 
с фундаментов, сметала рубки и выгородки, калечила людей... В одном из стальных 
завитков прорванной переборки Филонович заметил кусок тела. Почти у всех, кого 
извлекли из четвертого и третьего отсеков, были разможжены головы.
Участь тех, кого толстая сталь прикрыла от мгновенной смерти, тоже была 
незавидной: они погибли от удушья. Кислородные баллончики всех дыхательных 
аппаратов (ИДА) были пусты. Но прежде чем включиться в "идашки", моряки 
стравили из парогазовых торпед сжатый воздух в носовой отсек.
Когда взяли пробы воздуха из "подушек" в первом, третьем и седьмом отсеках, то 
кислорода вместо нормальных 22% оказалось: в первом - 6,9%, в третьем - жилом - 
3,1%, в седьмом - кормовом - 5,4%.
Не все смогли выдержать пытку медленным удушьем. В аккумуляторной яме второго 
(жилого) отсека нашли мичмана, который замкнул руками шину с многоамперным 
током... Еще один матрос затянул на шее петлю, лежа в койке. Так и пролежал в 
петле семь лет...
Остальные держались до последнего. В боевой рубке на задраенной крышке нижнего