время".
Любая гипотеза при отсутствии прямых доказательств строится на косвенных фактах,
 порой даже на отзвуках фактов...
"Мой муж, бывший военный моряк, - пишет участница Великой Отечественной войны, 
вдова офицера-подводника Любовь Михайловна Топилина из Севастополя, - в свое 
время изучал загадочную причину взрыва "Новороссийска". В конце 60-х годов нас 
навестил товарищ мужа, тоже бывший военный моряк, работавший в Министерстве 
рыбного хозяйства СССР. В те годы наш океанический рыболовный флот еще только 
создавался, и наш знакомый часто ездил по служебным делам за границу. Однажды 
он побывал в Милане и посетил тамошний городской музей. На одном из стендов он 
увидел портреты двух итальянцев, награжденных высшей наградой страны. Из 
подписи явствовало, что награждены они за подрыв линкора итальянского 
военно-морского флота, доставшегося нам в качестве трофея.
Кстати, именно в Милане были выпущены в свет мемуары Боргезе".
К "отзвукам фактов" я отношу и свое собственное наблюдение, о котором подробно 
рассказал в повести "По следам "Святого Георгия". В 1977 году с отрядом 
советских военных кораблей мне довелось побывать в Ливорно. В том самом Ливорно,
 где строились сверхмалые подводные лодки SX-506, где размещался центр 
подводных исследований ВМС, где расположена военно-морская академия, из стен 
которой вышел и Боргезе... Кстати, именно здесь, в академии, на приеме в честь 
советских моряков, мне удалось впервые увидеть портрет "черного князя". Я 
представлял его себе худым, крючконосым, эдаким Мефистофелем подводного царства.
 На самом деле с фотографии, сделанной в годы Второй мировой войны, на меня 
смотрел красивый морской офицер - пухлые губы, выразительные глаза. Если не 
знать, что стоит за плечами этого бравого тененто ди корветте*, то лицо его 
может показаться не лишенным обаяния. И только взгляд - напряженный, 
настороженный - выдавал в нем рыцаря плаща и кинжала, где "плащом" была морская 
гладь, а "кинжалом" человекоуправляемая торпеда.
Но самое интересное открылось мне в зале гардемаринской столовой. Взглянув на 
две большие картины, висевшие по соседству - у входа (других в зале не было), я 
уже не смог от них отойти. На одном полотне был изображен линкор-красавец 
"Джулио Чезаре", ведущий огонь на полном ходу. Вторая же картина, вывешенная 
рядом, как бы давала понять, каким образом было смыто черное пятно с флага 
итальянских ВМС. В темно-зеленых фосфоресцирующих красках ночной глубины 
восседали верхом на торпеде два боевых пловца в дыхательных масках. Волосы их 
развеваются в воде, и кажется, будто они встали дыбом от ужаса... Оба 
диверсанта уже под днищем корабля. Один из них держится за бортовой киль, 
другой крепит зажим для мины...
Никакой подписи у картины не было. Скорее всего, она изображала боевой эпизод в 
Александрийской гавани. Но почему в паре с ней оказался парадный портрет 
"Чезаре" - "Новороссийска", а не какого-либо другого, более знаменитого линкора 
итальянского флота?
"...Корабль вздрогнул от двойного взрыва"
"Возможно, это было эхо, но я слышал два взрыва, второй, правда, потише. Но 
взрывов было два", - пишет мичман запаса В.С. Спорынин из Запорожья.
"В час 30 раздался странный звук сильного сдвоенного гидравлического удара..." 
- сообщает в своем письме севастополец капитан 2-го ранга инженер запаса Н.Г. 
Филиппович.
Бывший старшина 1-й статьи Дмитрий Александров, живущий ныне в Красноармейском 
районе Чувашской АССР, в ночь на 29 октября 1955 года стоял начальником караула 
на крейсере "Михаил Кутузов". "Вдруг наш корабль задрожал от двойного взрыва, 
именно от двойного взрыва", - подчеркивает Александров.
О сдвоенном взрыве говорит и бывший дублер главного боцмана "Новороссийска" 
мичман Константин Иванович Петров, о нем же пишут и другие моряки, как 
"новороссийцы", так и с кораблей, стоявших неподалеку от линкора. Да и на ленте 
сейсмограммы легко просматриваются отметки двойного сотрясения почвы.
В чем же дело? Может, именно в этой "двойственности" и таится разгадка причины 
взрыва?
"Связка мин, ушедшая в грунт, не смогла бы пробить линкор от киля и до "лунного 
неба". Скорее всего, взрывное устройство было вмонтировано внутри корабля, 
где-нибудь в трюмах". Это предположение бывшего старшины 2-й статьи А.П. 
Андреева, некогда черноморца, а ныне ленинградца, показалось мне сначала 
абсурдным. Как, линкор "Новороссийск" шесть лет носил в себе свою смерть?!
Но когда инженер-полковник в отставке Э.Е. Лейбович не только высказал такое же 
предположение, но и начертил на схеме линкора, где, по его мнению, мог 
находиться подобный заряд, я стал прорабатывать и эту на первый взгляд 
маловероятную версию.
Элизарий Ефимович Лейбович - профессиональный и авторитетнейший 
инженер-кораблестроитель. Он был главным инженером экспедиции особого 
назначения, поднимавшей линкор, правой рукой патриарха ЭПРОНа контр-адмирала 
Николая Петровича Чикера.
- Линкор был построен с носом таранного типа. При модернизации в 1933-1937 
годах итальянцы надстроили нос на 10 метров, снабдив его двоякообтекаемым булем 
для уменьшения гидродинамического сопротивления и повышения тем самым скорости 
хода. В месте сопряжения старого и нового носа был некий демпфирующий* объем в 
виде наглухо заваренной цистерны, в которой-то и могло быть размещено взрывное 
устройство с учетом, во-первых, конструктивной уязвимости, во-вторых, близости 
к артпогребам главного калибра и, в-третьих, труднодоступности для осмотра.
"Что, если и в самом деле было так?" - думал я не раз, разглядывая схему, 
набросанную Лейбовичем. Линкор могли заминировать с тем расчетом, чтобы по