мокрые...
На берегу стояло множество машин "скорой помощи", сновали десятки людей в белых 
халатах. Ко мне подошла женщина-медик, спросила, не нужна ли мне помощь. Я 
ответил "нет" и спросил, куда идти. Она показала в глубь аллеи. Я сделал 
несколько шагов и потерял сознание. Очнулся в госпитале, в ванне с горячей 
водой, где меня отмывали от мазута. Спросил у санитарок свою робу - принесли. 
Достал из кармана служебную книжку, комсомольский билет, немного денег... Мне 
сказали, что все это будет храниться у замначальника госпиталя, однако 
документы свои я так и не получил...
На правой голени у меня оказалась большая ссадина. Думаю, что это след моего же 
каблука, когда я освобождался под водой от вцепившейся в ногу руки.
Меня уложили в палате. Но спать я не мог. Едва закрывал глаза, как начинало 
казаться, что кровать опрокидывается, я вскакивал на ноги. И так всю ночь. Мои 
соседи тоже вскрикивали... На другой день мне сделали успокоительные уколы, я 
стал спать. Вскоре вернулся в Учебный отряд.
18 ноября меня уволили в запас, так как служил я по последнему году. Со мной 
провели беседу о том, чтобы обо всем, что случилось, что видел и слышал, не 
распространялся. Я до сего дня держал свое слово и пишу обо всем впервые. 
Счастлив, что дожил до этого дня.
Старший лейтенант В.Н. Замуриев, командир 4-й башни главного калибра:
- Всех спасенных моряков, кто не нуждался в медицинской помощи, переправили в 
казармы Учебного отряда подплава. В кубриках установили двухъярусные койки, 
получили матрасы, свежее белье. Интендантская служба во главе с майором 
Бухтияровым быстро организовала переобмундирование экипажа. Прием пищи наладили 
в одну - первую - смену. На обед и ужин, по рекомендации медиков, выдавали 
спирт для успокоения нервной системы.
Здесь же демонстрировали для команды и фильмы. Однажды смотрели "Кортик", а там 
есть эпизод гибели линкора "Императрица Мария", который подорвался на нашей же 
12-й бочке. Фильм растревожил всех заново. Шестерых отправили на носилках в 
медпункт.
Надо было прерывать сеанс, но матросы кричали: "Кортик"! "Кортик"!.." Картину 
крутили четыре раза. И только после беседы врача-подполковника матросы 
согласились отправить злополучный фильм на кинобазу.
Вскоре нам сообщили, что к "новороссийцам" едет председатель Правительственной 
комиссии В.А. Малышев. Быстро навели порядок.
Я встретил высокого гостя с докладом на лестничной площадке. Вячеслав 
Александрович предупредил меня знаком: "Команду "Смирно" не подавать". Собрали 
людей на беседу. Длилась около двух часов. Малышев сказал, что действия 
"новороссийцев" можно поставить в ряд с подвигом моряков "Варяга", поблагодарил 
всех за мужество и стойкость.
Кто-то его спросил, будет ли восстановлен "Новороссийск". Зампредсовмина 
ответил, что если линкор восстановить не удастся, то его именем назовут один из 
строящихся крупных военных кораблей...
К этим строчкам добавить нечего. Замечу лишь, что, как ни было велико душевное 
и физическое потрясение, пережитое моими собеседниками, никто из них, 
моряков-"новороссийцев", не проклял море, опасную флотскую службу, никто не 
поспешил списаться на берег. Напротив, они еще прочнее связали свою жизнь с 
морем, многие офицеры линкора "Новороссийск" стали впоследствии известными 
командирами, адмиралами.
Бывший дежурный по низам в ту трагическую ночь, командир 6-й батареи Карл 
Иванович Жилин спустя годы командовал крейсерами "Михаил Кутузов" и "Адмирал 
Ушаков". Флотскую службу закончил в звании контр-адмирала.
Старпом Григорий Аркадьевич Хуршудов, уйдя в запас, долго еще продолжал 
морячить капитаном большого промыслового судна.
Главный боцман линкора Федор Самойлович Степаненко тоже стал капитаном - 
учебного судна в морской школе ДОСААФ.
Много писали наши газеты о командире одного из первых советских вертолетоносцев 
"Ленинград" капитане 1-го ранга Юрии Гарамове. Он тоже прошел школу линкора 
"Новороссийск", будучи на нем командиром зенитной батареи.
"Новороссийск" дал целую плеяду замечательных офицеров и адмиралов. Можно было 
бы называть имя за именем и каждое сопрягать с громкими титулами, званиями. Но 
это отдельный рассказ.
Глава четвертая
"КАРАБАХ" СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ
Первым к гибнущему линкору подошло спасательное судно "Карабах"...
Давно уже нет старого спасателя на море, но жив его славный командир капитан 
3-го ранга в отставке Константин Семенович Ковалюков.
Жизнь этого моряка достойна отдельной книги. В числе первых прокладывал он 
огненные рейсы в сражавшуюся Испанию, оборонял Севастополь, после войны 
поднимал корабли, спасал суда... И когда Ковалюков говорит: "Я тут по всему 
Черному морю знаю, кто, где и на какой глубине лежит", - ему можно верить.
Я разыскал Константина Семеновича за Артбухтой, в том редкостном уже, 
заповедно-старом уголке Севастополя, где киношники сразу бы присмотрели натуру 
для фильма времен "Очакова" и "Потемкина": немощеная улочка в глухой зелени 
частных садов, толстостенные лепные заборы-дувалы, красная черепица невысоких 
крыш, цементированные дворики... Во всяком случае, домишко, в котором жил 
Ковалюков со своим разрастающимся на лето семейством (внуки, невестки, сыновья),
 насчитывал от роду ровно сто лет, а в эти беленые комнатки, окружавшие 
кафельную печь, любил заглядывать кондуктор Частник, отважный сподвижник 
лейтенанта Шмидта; он сиживал с хозяином - матросом "Очакова" - за самоваром,