редили, возобновив наступление на широком фронте, 
стремясь расширить пробитый коридор и расчленить окруженную группировку на 
отдельные, изолированные друг от друга части. [234] Попытка деблокировать их 
извне силами 38-й армии также не удалась. До 29 мая советские соединения вели 
борьбу в окружении при полном господстве противника в воздухе, нехватке 
горючего, боеприпасов и продовольствия. Лишь небольшим группам удалось 
просочиться на восточный берег Донца — из окружения вышли всего около 22 тыс. 
человек.
 В боях погибли генералы Ф.Я. Костенко, К.П. Подлас, А.Ф. Анисов, А.М. 
Городнянский, А.И. Власов, Л.В. Бобкин, З.Ю. Кутлин и др. Основные силы 20 
стрелковых, 7 кавалерийских дивизий и 14 танковых бригад оказались либо 
уничтожены, либо пленены. Потери на конец мая, по неполным советским данным, 
составили почти 280 тыс. человек (из них 171 тыс. — безвозвратно), 652 танка, 
1646 орудий, 3278 минометов. Немцы раструбили о захвате 240 тыс. пленных, 2026 
орудий, 1249 танков, сами потеряв при этом не более 20 тысяч у битыми и 
ранеными. Фюрер наградил Паулюса Рыцарским крестом и послал поздравление, в 
котором выражал «восхищение успехом 6-й армии, сумевшей разгромить численно 
превосходящего противника».
 Одновременно с ликвидацией барвенковского выступа северо-восточнее Харькова на 
Волчанском направлении немцы окончательно обескровили войска Рябышева и 
Москаленко. Разбитые дивизии 28-й и правого фланга 38-й армий вернулись в те же 
окопы, откуда 12 мая начинали свое наступление. При этом, по утверждению 
генерала армии С.М. Штеменко, 28-й армии «угрожало окружение, и она отходила, 
можно сказать, неорганизованно, так как управление войсками было потеряно». 
Командовавший в ту пору 226-й стрелковой дивизией генерал А.В. Горбатов 
меланхолично отметил: «Вторая половина мая прошла для нас в обороне и 
безрезультативных попытках взять высоту 199,0».
 «Для запланированного немецкого наступления, — резюмирует Типпельскирх, — 
попытка русских помешать ему была только желанным началом. [235] Ослабление 
оборонительной мощи русских, которого было не так-то легко добиться, должно 
было существенно облегчить первые операции».


* * *

 Докладывая Верховному Главнокомандующему об итогах операции, неразлучная 
троица (Тимошенко, Хрущев и Баграмян) всю вину за ее провал, как водится, 
возложила на своих подчиненных:
 «Поражение 9-й армии в значительной мере явилось результатом несостоятельности 
командования этой армии для управления войсками в сложных условиях (курсив наш.
 — Авт.  ]. Разведка всех видов 9-й армии и Южного фронта своевременно не 
вскрыла готовящегося удара и этим лишила командование возможности принять 
дополнительные меры для отражения удара противника по 9-й армии.
  …Командование армий и часть командиров корпусов и дивизий со своими штабами 
оказались несостоятельными руководить войсками в сложных условиях боя (курсив 
наш. — Авт.) . Как правило, руководящий командный состав армий, корпусов и 
дивизий в ответственные моменты операций и боя не руководил соединениями войск, 
а разъезжал по подразделениям. Так происходило в группе генерала Костенко и 6-й 
армии в период полуокружения и окружения, когда командующий армией уезжал в 
одну дивизию, член Военного совета — в другую, а начальник штаба — в третью.
 Примерно этому же порядку следовало командование корпусов и дивизий.
 Таким образом, централизованное управление целыми соединениями терялось и этим 
срывались намеченные действия. Нужно учесть, что все это происходило в самый 
напряженный момент обстановки, когда требовалось приложить максимум усилий по 
нацеливанию частей армий на выход из окружения и организации взаимодействия 
между родами войск на поле боя». [236]
 Никудышные достались нашему триумвирату войска. В результате «хорошо 
задуманное и организованное наступление на Харьков оказалось не вполне 
обеспеченным от ударов противника на Барвенковском направлении».
 «Все прекрасно было в бане, только не было воды».
 В целом все написанное в докладе соответствует действительности, за 
исключением одного дополнения: в списках «несостоятельных» командиров первыми 
по праву должны были бы стоять фамилии и должности самих подписантов, так 
замечательно все задумавших и организовавших.
 Кстати, а где было «в период полуокружения и окружения» командование фронта и 
направления? Из дневника маршальского адъютанта видно, что 22 и 23 мая, т. е. 
«в самый напряженный момент обстановки, когда требовалось приложить максимум 
действия для нацеливания частей», Тимошенко находился не в штабе, откуда должен 
был руководить войсками, а в 38-й армии и на переправах через Северский Донец. 
У Тимошенко вообще прослеживается такая привычка: в кризисных ситуациях бросать 
управление и уезжать на природу. Самое замечательное, что здесь же «встретили 
командующего Южным фронтом Малиновского». И вот два командующих фронтом 
«управляют» переправой у Ивановки! Снова согласимся с содокладчиками:
  «Такое самоустранение от руководства войсками армии в целом окончательно 
приводило к потере управления войсками и порождало стихийность в боевых 
действиях на поле боя (курсив наш. — Авт. }».
 Когда умер Сталин, а Хрущев стал во главе Коммунистической партии и Советского 
правительства, появилась возможность валить все «на начальство». Да что там, 
можно было самому диктовать историю. Под пристальным вниманием генсека 
появилась на свет 6-томная «История Великой Отечественной войны Советского 
Союза», в которой о харьковских событиях рассказывается следующее:
 «Военный совет Юго-Западного направления принял решение прекратить дальнейшее 
наступление на Харьков и, быстро перегруппировав войска, создать сильную группу 
для отражения контрудара группы „Клейст“. Ставка Верховного Главнокомандования 
не утвердила это отвечавшее обстановке решение и потребовала… силами 
Юго-Западного фронта п