но и там враги «оборвали провода», а 
радиосредств не хватало, и генерал Харитонов вовсе перебрался на восточный 
берег Донца. Штаб 9-й армии потерял управление войсками, а вверенные его 
заботам части вынуждены были вести бои изолированно, без взаимодействия между 
собой и с резервами армии и фронта.
 Здесь самое время остановиться и задаться вопросом, а где, собственно, 
созданная красными командирами «прочная оборона, развитая в глубину…» и прочая? 
Ведь совсем рядом немецкая пехота демонстрирует, что закопавшись хорошенько в 
землю одной дивизией можно успешно держать оборону против трех-четырех дивизий 
противника, и никакими танками эту пехоту из земли не выкуришь. Конечно, по 
числу бойцов советская дивизия уступала германской, но плотность немецкой 
обороны под Харьковом составляла 20-25 км на дивизию, в иных местах и поболее. 
У генерала Харитонова одна дивизия держала в среднем 10 км фронта, это не 
считая находившегося у него в тылу кавалерийского корпуса Плиева и трех 
танковых бригад. [228]
 Все дело в том, что хотя на создание своих оборонительных рубежей противники 
потратили одинаковое время, подход у них к этому делу был разным. Развитую во 
всех отношениях оборонительную полосу советские войска так и не построили — 
фактически она представляла собой систему опорных пунктов и узлов сопротивления,
 слабо оборудованных в инженерном отношении. На всем 170-километровом фронте 
обороны 9-й и 57-й армий было установлено всего 11 км проволочных заграждений, 
противотанковые заграждения не создавались вовсе. Общая глубина этого убожества 
не превышала 3-4 км. Никаких промежуточных и тыловых рубежей не существовало.
 Но и это не самое главное. Генерал-лейтенант инженерных войск И.П. Галицкий 
оставил замечательные воспоминания, в которых вполне справедливо указывал:
 «Хорошо известно, что без войск любой подготовленный, самый совершенный 
оборонительный рубеж не имеет практической ценности. Это не более, чем 
местность, изрытая окопами, противотанковыми рвами, с разбросанными на большом 
пространстве оборонительными сооружениями. Лишь с занятием его войсками он 
превращается в грозную преграду для врага».
 Оборона 9-й советской армии и была этим рубежом «без войск», как, впрочем, и 
без окопов и рвов. По инициативе генерала Харитонова, одобренной командующим 
фронтом, его войска вовсе не оборонялись, а с 7 по 15 мая проводили свое 
собственное маленькое наступление с целью овладеть сильным укрепленным узлом 
сопротивления в районе Маяков. И так увлеклись, что к осуществлению этой затеи 
постепенно были привлечены значительные силы, в том числе почти все армейские 
резервы и 5-й кавкорпус, составлявший резерв фронта (!) — те самые резервы, 
которые по плану предназначались для ликвидации возможного прорыва противника 
на Барвенковском направлении. При этом Тимошенко и Хрущев знали о 
самодеятельности своих подчиненных, но не сочли нужным ограничивать инициативу 
столь опытных в военном деле товарищей, как Малиновский и Харитонов. [229]
 В итоге операция в районе Маяков провалилась, советские соединения понесли 
большие потери (численный состав дивизий сократился до 5-7 тыс. человек, по 
сути, это были уже разбитые дивизии) и к моменту перехода в наступление группы 
Клейста занять оборону не успели.
 Пресловутая «активная оборона» на деле вновь обернулась «фиктивной обороной». 
К 17 часам немцы взяли Барвенково, к вечеру — продвинулись на 20-25 км. Нависла 
угроза над тылами 57-й армии и всей ударной группировки Юго-Западного фронта. 
Командование Южного фронта, потеряв связь с подчиненными войсками, более или 
менее разобралось в обстановке и сообщило ее главкому только к исходу дня. 
Таким образом, лишь вечером 17 мая штаб направления получил информацию о мощном 
ударе противника на южном фасе барвенковского выступа. К этому времени Клейст 
своим танковым кулаком не только завершил прорыв тактической обороны, но и 
добился успехов оперативного значения.
 Сразу же после получения тревожных сообщений маршал Тимошенко известил Ставку 
Верховного Главнокомандования и попросил укрепить Южный фронт резервами. Москва 
выделила одну стрелковую дивизию и две танковые бригады и разрешила перебросить 
еще одну дивизию с Ворошиловградского направления, но прибыть в район боевых 
действий они могли не ранее 20-21 мая. Правда Тимошенко, по словам маршала Г.К. 
Жукова, не сообщил о том, что создалась реальная угроза окружения его армий. И 
вообще «Военный совет Юго-Западного направления большого беспокойства не 
проявил…». Сложившаяся ситуация требовала срочно сворачивать наступательную 
операцию Юго-Западного фронта и совместно с Южным фронтом заняться ликвидацией 
прорыва немецкой группировки. [230] Но штаб направления не имел реального 
представления об обстановке, не смог правильно оценить силы и намерения 
противника, наступавшего в полосе 9-й армии
 Исполнявший обязанности начальника Генерального штаба генерал А.А. Василевский 
внес в Ставку предложение о немедленном прекращении наступления. Верховный 
после телефонных переговоров с Военным советом Юго-Западного направления, 
заявившем о намерении продолжать успешно начатую операцию и одновременно 
принять меры по отражению краматорской группировки противника, отклонил 
предложение Генштаба.
 В итоге Тимошенко подчинил Южному фронту 2-й кавалерийский корпус полковника Г.
А. Ковалева и приказал генералу Малиновскому силами двух кавкорпусов, двух 
стрелковых дивизий и трех танковых бригад 57-й и 9-й армий нанести контрудар по 
прорвавшемуся противнику и восстановить положение. Одновременно из резерва 
главкома выдвигалась 343-я стрелковая дивизия и 92-й тяжелый танковый батальон 
с задачей занять оборону на южных подступах к Изюму. Остальным войскам 
Юго-Западного фронта было приказано продолжать наступление на Харьков. 
 18 мая кризис в пол