рганизации 
управления эти соединения не успели сосредоточиться на исходном рубеже. Штабы 
соединений и штаб Тимошенко находились в отдалении от передовой — иногда их 
разделяли 20-30 км и более, радиосвязь работала безобразно, позывные частей 
перепутались,
 «и в этой общей сумятице всеобщего воодушевления мало кто догадывался, что 
управление войсками уже потеряно».
 Тем временем с юга 6-я советская армия вышла на рубеж, отстоящий не более чем 
на 35-40 км от южных предместий Харькова.
 Между тем отсутствие активных действий на других участках фронта и возвращение 
Рихтгофена позволило немецкому командованию беспрепятственно перебрасывать к 
местам прорыва свои резервы. Командир 6-го кавкорпуса генерал Носков сообщил, 
что на Красноградском направлении противник ввел еще один полк, «теперь уже 
конников контратаковали два пехотных полка (!)». Интересно, что наши мемуаристы,
 оперируя с советской стороны дивизиями, корпусами и сотнями танков, 
подсчитывают каждый немецкий полк. Видимо, не зря, если три кавалерийских 
дивизии и танковая бригада отражают атаки двух германских пехотных полков.
 Утром 15 мая Паулюс ввел в бой против 21-й армии 168-ю пехотную дивизию, 
переброшенную на автомашинах из Белгорода. На юге после упорных боев немцы 
отошли на западный берег реки Берестовой и взорвали мосты. К исходу дня из 
Полтавы на этот рубеж прибыла свежая 305-я дивизия. Таким образом, 4 дня 
войскам генералов 16роднянского и Бобкина противостояли 3 пехотные дивизии 
противника. [225]
 Два последующих дня бои северной советской группировки носили в основном 
оборонительный характер. Немцы оказывали «бешенное сопротивление… предприняв 
несколько остервенелых контратак». Еще один штамп: «наши» сражаются героически, 
«враги» — остервенело. 17 мая «для отражения продолжающегося натиска на 28-ю 
армию» генерал Рябышев был вынужден ввести в сражение основные силы 3-го 
гвардейского кавалерийского корпуса. Теперь северная группа израсходовала все 
свои резервы, и 17 советских дивизий и 8 танковых бригад «героически» 
сдерживают «остервенелого» врага — пять пехотных и две танковые дивизии.
 На юге возможность ввести в бой подвижную группу появилась только к вечеру 16 
мая, когда 266-я дивизия полковника А.А. Таванцева переправилась через 
Берестовую и захватила плацдарм. Но из-за позднего паводка река сильно 
разлилась, а широкая заболоченная пойма, вязкие берега и дно делали ее 
серьезным препятствием для танков. Нужно было восстанавливать мосты, и генерал 
Городнянский отложил ввод танковых корпусов до утра. В это же время группа 
Бобкина форсировала реку и охватила с трех сторон Красноград. Немцы тем не 
менее четырьмя пехотными дивизиями еще удерживали свой последний рубеж.
 Наступление левого крыла Юго-Западного фронта действительно поставило войска 
Паулюса в тяжелое положение. Но, с другой стороны, немецкое командование, 
имевшее достаточные силы для наступления, быстро оценило благоприятные стороны 
создавшегося положения. Гальдер убедил Гитлера, что армейская группа Клейста 
может нанести русским контрудар и тем самым превратить оборонительное сражение 
в победу германского оружия. Фюрер приказал Клейсту выдвинуть свою танковую 
армию на ударные позиции против южного фаса барвенковского выступа.
 С 13 по 16 мая в полосу действий 57-й и 9-й советских армий были выдвинуты 
крупные силы, сведенные на этом участке в два армейских и один моторизованный 
корпус. [226] 3-й мотокорпус имел в своем составе 5 дивизий, в том числе 14-ю 
танковую и 60-ю моторизованную. Главные силы этого соединения сосредоточились 
на 20-километровом участке Петровка, Хромовая Балка. 44-й армейский корпус в 
составе четырех пехотных и 16-й танковой дивизии занял позиции в районе 
Былбасовка, Соболевка. Западнее разместился 52-й корпус, из двух пехотных 
дивизий и 500-го штрафного батальона.
 Советская разведка проглядела подготовку группы Клейста. О ее существовании, 
конечно, знали и даже поднимали вопрос о потенциальной опасности «краматорской 
группировки противника», но рассматривали его в чисто умозрительной плоскости. 
Как свидетельствует маршал Москаленко, при планировании Харьковской операции 
армейская группа Клейста по существу не принималась в расчет,
 «с ее стороны, по мнению командования 57-й и 9-й армий, разделяемому штабом 
фронта и направления, нельзя было ожидать активных действий в ближайшее время, 
тем более в направлении на север».
 Соответственно — и не ожидали.
 С учетом того, что «нет реальной угрозы» со стороны противника в полосе 
действий правого крыла Южного фронта на Барвенковском направлении, войскам 
Юго-Западного фронта было приказано 17 мая продолжить наступление на Харьков. 
На левом ударном крыле войска 6-й армии ночью восстановили на Берестовой 
разрушенные мосты, и с утра командующий начал вводить в действие 21-й и 23-й 
танковые корпуса. Танки вклинились в немецкую оборону на 12-15 км и в районе 
станции Власовка перерезали железную дорогу Харьков — Краснодар. Группа Бобкина 
продолжала биться за Красноград, она далеко оторвалась от тыловых баз и начала 
ощущать нехватку боеприпасов. Никто еще и не подозревал, что сражение уже 
проиграно. [227]
 Удар группы Клейста оказался для 9-й армии и командования Южного фронта 
совершенно неожиданным, хотя именно отражение этого удара являлось единственной 
задачей генералов Малиновского, Харитонова и Подласа. На рассвете 17 мая после 
полуторачасовой артподготовки немцы перешли в наступление в полосе 9-й армии на 
двух направлениях: из района Петровки — на Барвенково и со стороны Славянска — 
на Долгенькую. Уже к 8 часам утра советская «оборона» была прорвана на обоих 
направлениях на глубину 6-8 км.
 Германская авиация разбомбила вспомогательный пункт управления и узел связи 
армии в Долгенькой, здесь же проходил «прямой провод» от Малиновского к Подласу 
— так что и с 57-й армией у штаба фронта связи больше не было. Командарм-9 к 
полудню перехал на основной КП в Каменку