66, 1203, 411, 47, 337, 248 и 
41-я стрелковые дивизии, 5-я гвардейская, 37, 38 и 48-я танковые бригады. Чтобы 
обеспечить его действия с юго-запада с Барвенковского плацдарма, на Красноград 
наносила удар армейская группа генерал-майора Л.В. Бобкина в составе 393 и 
270-й стрелковых дивизий, 6-го кавалерийского корпуса и приданной ему 7-й 
танковой бригады. [215]
 Для развития успеха на втором этапе в полосе 6-й армии в прорыв вводились 21-й 
и 23-й танковые корпуса, наносившие удар в общем направлении на Люботин. Во 
взаимодействии с 3-м кавкорпусом им предстояло завершить окружение харьковской 
группировки противника. При этом 21-й танковый корпус генерала Г.И. Кузьмина — 
198, 199, 64-я танковые и 4-я мотострелковая бригады — должен был развивать 
наступление на Змиев и на пятый-шестой день овладеть Люботиным. К этому времени 
23-й корпус генерала Е.Г. Пушкина — 6, 130, 131-я танковые, 23-я мотострелковая 
бригады — должен был выйти в район Валков. Общий состав сил южной ударной 
группировки: 10 стрелковых, 3 кавалерийские дивизии, 11 танковых и 2 
мотострелковые бригады. В оперативном подчинении генерала Городнянского 
находились также 5-й и 55-й полки реактивной артиллерии.
 Таким образом, в разгроме Паулюса предстояло принять участие двадцати трем 
стрелковым, шести кавалерийским дивизиям, девятнадцати танковым (925 танков) и 
четырем мотострелковым бригадам Юго-Западного фронта. Главный удар наносился с 
барвенковского выступа. Большинство танковых бригад — 560 танков — придавались 
стрелковым дивизиям и должны были использоваться для непосредственной поддержки 
пехоты в первом эшелоне. Правда, маршал Баграмян жалуется на то, что «половину 
из них составляли легкие танки устаревших типов и Т-60». Но это просто привычка 
такая у советских полководцев: раз наших бьют — значит техники либо мало, либо 
она плохая. Между тем все «легкие танки устаревших типов» были потеряны в 1941 
году, а советская промышленность еще до начала войны полностью перешла на 
выпуск самых новейших машин. Отдельная танковая бригада образца 1942 года имела 
в своем составе 32 танка Т-34 и 21 танк Т-60 илиТ-70. [216] Что здесь 
составляет большую половину — посчитать нетрудно.
 Маршал Москаленко, наоборот, вспоминает, что ознакомившись с данными о составе 
сил, которые планировалось привлечь к наступлению,
 «испытал чувство огромной радости. Впервые с начала Великой Отечественной 
войны мне предстояло участвовать в наступательной операции, в которой мы 
превосходили противника по численности в живой силе, по количеству артиллерии и 
танков, не уступали ему в авиации. Например, никогда не было на нашем фронте 
такого количества танков непосредственной поддержки пехоты».
 Южному фронту активных задач не ставилось. Две его правофланговые армии должны 
были жесткой обороной обеспечить наступление Юго-Западного фронта на Харьков от 
возможных ударов противника на Барвенково с юга. 57-я армия генерал-лейтенанта 
К.П. Подласа в составе пяти стрелковых дивизий, усиленных тремя полками РГК и 
отдельным танковым батальоном, защищала 80-километровый фронт на южном фасе 
выступа. 9-я армия генерал-майора Ф.М. Харитонова — шесть стрелковых дивизий, 
одна стрелковая, 121-я и 15-я танковые бригады, пять артполков РГК — на южном и 
юго-восточном. Позади них располагался резерв командующего Южным фронтом: 5-й 
кавкорпус генерала И.А. Плиева и 12-я танковая бригада.
 Кроме того, в случае необходимости боевые действия 57-й и 9-й армии могли 
поддержать резервные 2-й кавалерийский корпус, две стрелковые дивизии и 92-й 
тяжелый танковый батальон, размещенные на стыке двух фронтов.
 Прорыв немецкой обороны и развитие успеха поддерживала вся фронтовая и 
армейская авиация Юго-Западного фронта — 656 самолетов; кроме того, для 
обеспечения наступления южной ударной группировки привлекались 233 машины из 
состава Южного фронта. [217]
 Как видим, план советского командования в Харьковской операции преследовал 
решительные цели и обеспечивался серьезными силами. По мнению советских 
историков, существенным его недостатком являлось то, что район, из которого 
наносился главный удар, был выбран неудачно — фланг и тыл наступавших отсюда 
войск оказались очень уязвимыми. Враг, «готовившийся к нанесению главного удара 
на юге, считал одной из своих ближайших задач ликвидацию барвенковского 
выступа».
 Но ведь эта опасность при планировании прогнозировалась, и только для 
прикрытия южной ударной группировки с фланга выделялось в общей сложности 15 
стрелковых, 6 кавалерийских дивизий, 3 танковые, 1 стрелковая и 1 
мотострелковая бригады, которым было приказано
 «создать прочную оборону, развитую в глубину, с продуманной системой 
противотанковой защиты, с максимальным развитием инженерных сооружений, 
противотанковых и противопехотных препятствий и широким приспособлением к 
обороне населенных пунктов».
 В директиве № 00275 от 28 апреля, подписанной Тимошенко, Хрущевым и Багрямяном,
 в частности, указывалось, что
 «…возможна попытка противника ликвидировать барвенково-лозовский выступ и 
одновременно предпринять наступление в направлении Харькова, Купянска с целью 
выхода на основные коммуникации наших армий, действующих на внутренних крыльях 
фронтов Юго-Западного направления».
 Другое дело, что эти приказы и директивы менялись по несколько раз в день, а 
советский план составлялся безотносительно к противнику; немцев Тимошенко в 
принципе считал неспособными к каким-либо активным действиям, а «прогнозы 
строились больше на догадках, нежели на реальных сведениях».
 «Как это ни странно, Военный совет фронта уже не считал противника опасным, — 
вспоминает бывший командующий 38-й армией,-… меня усиленно уверяли, что 
противостоящий враг слаб и что мы имеем все необходимое для его разгрома. 
Военный совет Юго-Западного направления был