ромили три советские армии. Еще неделю около 18 тыс. бойцов и командиров 
держались в Аджимушкайских каменоломнях, затем их выморили газами. Вечером 23 
мая Совинформбюро сообщило:
 «По приказу Советского Главного Командования наши войска оставили Керченский 
полуостров. Войска и материальная часть эвакуированы. Эвакуация проведена в 
полном порядке».
 Черту подвела директива Ставки от 4 июня 1942 года:
 «Основная причина провала Керченской операции заключается в том, что 
командование фронта — Козлов, Шаманин, Вечный, представитель Ставки Мехлис, 
командующие армиями фронта, и особенно 44-й армии — генерал-лейтенант Черняк и 
47-й армии — генерал-майор Калганов, обнаружили полное непонимание природы 
современной войны (курсив наш. — Авт.) . Они пытались отразить атаки ударных 
группировок противника, насыщенных танками и поддержанных сильной авиацией, 
линейным построением обороны — уплотнением войск первой линии за счет 
уменьшения глубины боевых порядков обороны. [190] Вследствие такого 
неправильного построения боевых порядков командующий фронтом и командующие 
армиями оказались не в силах организовать сопротивление группировкам противника 
в глубине обороны и нанести им сильные контрудары.
 Командование и штабы фронта и групп войск не учли опыта войны, подтверждающего 
необходимость обеспечения бесперебойного и твердого управления войсками в бою и 
операции. Они не приняли мер для маскировки своих командных пунктов и для 
организации надежной связи. В результате этого командование Крымского фронта в 
первые же часы наступления противника потеряло управление войсками и до конца 
операции не сумело его восстановить. Командование Крымского фронта 
пренебрежительно отнеслось и к такому вопросу, как взаимодействие войск; не 
сумело организовать отвод своих войск и не разгадало маневр врага; не выполнило 
своевременно указаний на отход на линию Турецкого вала. Козлов начал отвод 
войск с опозданием на двое суток и осуществил его неорганизованно и 
беспорядочно — что явилось гибельным для исхода всей операции».
 Одна из важнейших причин неудач заключалась также и в бюрократическом, 
бумажном методе руководства войсками.
 «Козлов и Мехлис считали, что изданием приказа заканчиваются их обязанности по 
руководству войсками. Они не поняли того, что издание приказа является только 
началом работы и что главная задача командования состоит в обеспечении 
выполнения приказа, в доведении приказа до войск, в организации помощи войскам 
по выполнению приказа командования. Как показал разбор операции, командование 
фронта отдавало свои приказы без учета обстановки на фронте, не зная истинного 
положения войск. В критические дни операции командование Крымского фронта и т. 
Мехлис, вместо личного общения с командующими армиями и вместо личного 
воздействия на ход операции, проводили время на многочасовых бесплодных 
заседаниях Военного совета». [191]
 Представитель Ставки Верховного Главнокомандования Мехлис был снят с постов 
заместителя наркома обороны и начальника Главпура, понижен в звании до 
корпусного комиссара. Сняты с должности и понижены в звании на одну ступень 
генерал-лейтенант Козлов и дивизионный комиссар Шаманин. Снят с должности 
начальник штаба фронта Вечный. Генерал-майор Черняк, генерал-майор Колганов, 
командующий ВВС фронта генерал-майор авиации Николаенко снижены в звании до 
полковников. Все они были вскоре направлены в войска с рекомендацией: 
«…проверить на другой, менее сложной военной работе». Герой Советского Союза 
генерал-лейтенант Г.Ф. Самойлович рассказывал, что когда Мехлиса решили предать 
суду военного трибунала, он явился к Сталину и упал на колени:
 — Товарищ Сталин! Прикажите расстрелять эту дурацкую жидовскую башку!
 — Ну, раз такая самокритика,-сказал Сталин.
 Мехлиса простили. Он остался членом ЦК, прошел войну ЧВС армий и фронтов, 
оставался министром Госконтроля и в феврале 1953 года упокоился в Кремлевской 
стене. Но представителем Ставки его никогда больше не назначали.
 Генерал Козлов в сентябре 1942 года на один месяц получил под свое начало 24-ю 
армию, год спустя он вновь дослужился до генерал-лейтенанта, но никогда больше 
не получал самостоятельного командования — преподаватель тактики оказался 
некудышным полководцем.
 Отсутствие «гинденбургов» стоило Крымскому фронту огромных потерь — более 176 
тыс. человек, по большей части пленными, свыше 3400 орудий и минометов, около 
350 танков, 400 самолетов. Всего же с момента высадки на полуостров потери 
составили более 330 тыс. человек.
 «Противник захватил почти всю нашу боевую технику и тяжелое вооружение, — 
признает „История Великой Отечественной войны“, — и позже использовал их в 
борьбе против защитников Севастополя». [192]
 Остатки советских войск оказались вновь на Таманском полуострове. Здесь 47-я 
армия была поставлена в оборону, 51-я, получив маршевые пополнения, передана 
Южному фронту, а 44-я выведена на переформирование. На базе управления 
Крымского фронта 20 мая был сформирован Северо-Кавказский фронт под 
командованием маршала С.М. Буденного. В оперативном отношении ему были 
подчинены весь Черноморский флот и Азовская флотилия. Фронт получил задачу 
оборонять восточный берег Азовского моря, Керченский пролив и побережье Черного 
моря до Лазоревской.


Крепость на крови

 Падение Севастополя было теперь лишь делом времени. Германское командование 
могло сосредочить против него все силы 11-й армии, используя к тому же массу 
трофейной артиллерии.
 В составе СОР к началу июня имелось 7 стрелковых дивизий, 3 бригады и 2 полка 
морской пехоты, полк береговой обороны, 4 крепостных, 1 саперный, 2 танковых 
батальона, 3 роты огнеметчиков, 14 артполков, 10 отдельных артиллерийских 
дивизионов, 4 отдельных батареи, 3 роты зенитных пулеметов — 106600 человек, 47 
танков, 1 бронепоезд, 1624 орудия и миномета, дивизион из 12 реактивных 
установок М-8, особая авиагруппа со 128 самолетами. Только в июне в крепость 
было доставлено более 23,5 тыс. человек пополнения