удар с 
востока и заняли Пушкино. К концу боя от оборонявшего этот пункт 4-го батальона 
214-й воздушно-десантной бригады в живых осталось лишь 30 человек. 31 марта 
34-я пехотная дивизия ударила в стык 9-й и 214-й бригад между деревнями 
Дубровня и Пречистое и заняла Куракино. [115] Части корпуса понесли 
значительные потери. Отряды парашютистов-диверсантов, не предназначенные и не 
вооруженные для правильного боя, оказались в тяжелом положении. Была потеряна 
почти вся артиллерия, ощущался острый недостаток в боеприпасах и продовольствии,
 в госпиталях корпуса находилось свыше 2000 раненых, причем треть из них 
нуждалась в немедленной эвакуации. 3 апреля немцы захватили Акулово, а к 9 
апреля — деревню Жуковку, станции Вертерхово и Угра. На следующий день пали 
поселок Комбайн и Марьино. Создалась реальная угроза расчленения 4-го ВДК на 
две части.
 Полковник Казанкин обратился за поддержкой к генералу Белову. На помощь 
десантникам была послана вся 2-я гвардейская кавалерийская дивизия. Наконец, 11 
апреля воздушно-десантный корпус по распоряжению Военного совета фронта был 
подчинен штабу 1-го кавкорпуса. Белов по этому поводу саркастически заметил, 
что все советские соединения в тылу противника имели свои задачи, «но как 
только они попадали в тяжелое положение, их сразу же переподчиняли штабу 
корпуса и на нас возлагалась особая ответственность за их спасение». 
Объединенными усилями конников и десантников в крайне ожесточенных боях к 12 
апреля немцев удалось остановить. Десантники перешли к обороне вместе с 
партизанским отрядом Жабо.
 В эти дни началась агония группы Ефремова. 10 апреля он послал донесение: «С 
13.00 10.04.1942 г. враг бросил на сжатие кольца танки и пехоту, нацелив их на 
каждый наш укрепленный район… Стремлюсь организовать оборону по реке Угре». 12 
апреля Ефремов получил заведомо невыполнимую директиву командующего Западным 
фронтом пробиваться на восток навстречу 43-й и 49-й армиям, которым 
предписывалось в один день прорвать оборону противника на всю глубину. [116]
 Оценивая действия войск Голубева и Захаркина, полковник Генштаба К.В. 
Васильченко писал:
 «Они разбросались на широком фронте по разным направлениям, без тесной увязки 
проводимых операций между собой. Не умели быстро достигать превосходств в силах 
на решающем направлении за счет решительного оголения второстепенных участков 
фронта. Стремление быть сильными везде, боязнь проявить оперативный риск вело к 
распылению сил и средств в каждой из них.
 Вначале армии даже не имели резко выделенных ударных группировок; особенно в 
худшую сторону в этом вопросе выделяется 49-я армия, в которой даже дивизии 
действовали по различным направлениям, и нельзя понять по оперативной 
обстановке, где и на каком направлении командующий армией ищет решение своей 
задачи.
 43 армия начиная с февраля имела ударные группировки на отдельных направлениях,
 но слабые по численному составу и раздробленные по силе. На первом этапе ей 
пришлось вести бои против мятлевскои группировки противника, которая напрягала 
все усилия для того, чтобы прорваться через части 43-й армии на северо-запад и 
против затянувшейся бреши в районе Захарове. В дальнейшем создала две ударные 
группировки и, наконец, одну сильную южную группировку, но с большим опозданием.
 Маневренность частями была слабая и малоповоротливая.
 Для 43— й армии также присуща торопливость, поспешность, ввод частей в бой 
пачками, по частям, без должной организации взаимодействия всех родов войск, 
благодаря чему армия и не имела крупных успехов…
 Когда противник расколол западную группировку 33-й армии на части и вышел на 
восточный берег р. Угра, с одной стороны, безрезультатность боев 43-й и 49-й 
армий по прорыву обороны — с другой, то была ясна судьба западной группировки. 
Благодаря крупным недочетам в первую очередь оперативного характера… в 
действиях 43-й и 49-й армий противник избежал разгрома по частям. [117] 
Получился успех вместо оперативного масштаба — чисто тактический — вытеснение 
мятлевскои группировки противника, взятие Юхнова и выход на рубеж рек Воря и 
Угра».
 Генералы Голубев и Захаркин задачу по деблокаде не выполнили и 14 апреля 
прекратили наступательные действия, тем самым предоставив немцам возможность 
сосредоточиться на окончательном уничтожении группировки 33-й армии. Она была 
плотно блокирована в районе деревни Новая Михайловка. Трижды раненный генерал 
Ефремов, не желая оказаться в плену, застрелился. Около сотни бойцов под 
командованием полковника Ф.М. Орлова пробились в расположение группы Белова, 
еще около 660 человек вышли на участок партизанского полка Жабо. Ударная группа 
33-й армии прекратила свое существование.
 Вину за провал операции, гибель Ефремова и его трех дивизий маршал Жуков, как 
уже нетрудно догадаться, возложил на самого Ефремова:
 «…Как показало следствие, никто, кроме командующего 33-й армией, не виновен в 
том, что его коммуникации противник перехватил. Жуков».
 В августе 1966 года он же поведал историкам:
 «Там, собственно говоря, и операции никакой не было. Прорвались. Ефремова 
отсекли, Белова отсекли. Они остались в тылу… Относительно отрезания этой 
группы. Командующему фронтом, когда ведется сражение на таком огромном 
пространстве 600 км по фронту, очень трудно уследить за вопросами тактического 
порядка. Ефремов прошел в свободную „дырку“. Сзади у пего остались главные 
силы… Что должен был сделать Ефремов? О