едыдущие бои, которые 
пришлось вести гвардейцам в городе. [548] Среди пламени и дыма, под непрерывным 
огнем пулеметов, артиллерии и танков, под бомбовыми ударами авиации неприятеля 
гвардейцы бились насмерть, отстаивая каждую улицу, каждый дом. Повсюду то и 
дело вспыхивали яростные рукопашные схватки. Это поистине был ад. Я побывал не 
в одном сражении, но в такой схватке мне довелось участвовать впервые».
 Чтобы восстановить положение, Чуйков на следующий день бросил в контратаку 
вновь прибывшую 284-ю дивизию подполковника Н.Ф. Батюка (10 тыс. человек). В 
ходе 2-дневных ожесточенных боев было приостановлено наступление противника из 
района центральной пристани на север. Но соединиться с 42-й и 92-й стрелковыми 
бригадами, действовавшими за рекой Царица, не удалось. Их остатки отступили за 
Волгу, причем первыми, бросив войска, бежали с поля боя штабы. Впоследствии 
командиров и комиссаров обеих бригад трибунал приговорил к высшей мере 
наказания.
 Развязав себе руки на южном фланге, немцы начали перебрасывать оттуда части к 
Мамаеву кургану и севернее.
 Для восстановления снабжения «чуйковцев» срочно организовывались новые 
пристани и водные коммуникации: первая — в районе Верхняя Ахтуба, вторая — в 
районе Скурди, третья — в районе Тумак. Отсюда на кораблях и судах Волжской 
флотилии и на лодках грузы переправлялись к пристаням у завода «Красный 
Октябрь» и у поселка Спартановка. От завода «Баррикады» на остров Зайцевский 
был наведен пешеходный мост на железных бочках, а между островом и левым 
берегом Волги действовала лодочная переправа. Стрелковые бригады, оперировавшие 
у реки Царица, снабжались самостоятельно через остров Голодный. Всего за время 
обороны на правый берег было перевезено около 100 тыс. солдат и офицеров, 11429 
т грузов, 1975 ящиков с минами, 404 автомашины и др.
 К вечеру 24 сентября бои в центре города стали стихать, первый кризис был 62-й 
армией преодолен. [549]


* * *

 «Начавшийся в середине сентября период боев за Сталинградский промышленный 
район, — пишет Ганс Дёрр, — можно назвать позиционной, или „крепостной“ войной. 
Время для проведения крупных операций миновало, из просторов степей война 
перешла на изрезанные оврагами приволжские высоты с перелесками и балками, в 
фабричный район Сталинграда, расположенный на неровной, изрытой, пересеченной 
местности, застроенной зданиями из железа, бетона и камня. Километр, как мера 
длины, был заменен метром, карта генерального штаба — планом города.
 За каждый дом, цех, водонапорную башню, железнодорожную насыпь, стену, подвал 
и, наконец, за каждую кучу развалин велась ожесточенная борьба, которая не 
имела себе равных даже в период первой мировой войны с ее гигантским расходом 
боеприпасов. Расстояние между нашими войсками и противником было предельно 
малым. Несмотря на массированные действия авиации и артиллерии, выйти из района 
ближнего боя было невозможно. Русские превосходили немцев в отношении 
использования местности и маскировки и были опытнее в баррикадных боях за 
отдельные дома; они заняли прочную оборону… Позиционная война нагрянула 
неожиданно для немецких войск, потери в людях и технике были несоизмеримы с 
успехами, которые исчислялись квадратными метрами захваченной местности (курсив 
наш. — Авт.  }».
 На счет опыта немецкий генерал загнул, откуда у Красной Армии мог взяться опыт 
баррикадных боев? Мы и окопы-то рыть не умели, и города до этого момента 
никогда не обороняли.
 Городские постройки дробили боевые порядки наступавших германских дивизий и 
направляли их силы вдоль улиц. Советские подразделения удерживали особо прочные 
здания, создавали в них опорные пункты с немногочисленными гарнизонами, 
способными в случае окружения вести круговую оборону. Во время артиллерийской и 
авиационной подготовки противника «чуйковцы» вплотную подбирались к его 
позициям, сознательно идя на самый ближний бой. [550] Защитники города первыми 
в Красной Армии освоили методы оборонительных действий: научились пропускать 
над собой немецкие танки — под огонь противотанковой артиллерии и бронебойщиков,
 отсекать огнем пехоту, укреплять рубежи, использовать инженерные заграждения, 
массово применять снайперов, маскироваться, скрытно маневрировать и внезапно 
контратаковать. По наблюдению Исакова:
 «Здесь впервые за войну бойцы стали надевать каски: при обстреле кирпичи, 
падавшие с верхних этажей, наносили тяжелые увечья, а то и убивали».
 Обстановка в Сталинграде сложилась так, что красноармейцы получили 
своеобразную, невиданную ранее свободу, оставшись без «видных полководцев», 
которые укатили за Волгу. Самым большим начальником был комбат, который 
сражался и умирал рядом. Были еще настоящие фронтовые комдивы, которым 
приходилось ежеминутно самим рисковать жизнью и принимать самостоятельные 
решения. Солдаты понимали обстановку и верили своим командирам — это очень 
важно!
 Генерал Еременко в обороне Сталинграда, по большому счету, играл роль 
начальника тыла, обеспечивавшего снабжение 62-й армии, и делал это хорошо. 
Сражение вел Чуйков и «чуйковцы». Командарм, правда, как и большинство 
сталинских выдвиженцев, по воспоминаниям генерала Ласкина, был крут, ценил 
«настоящих вояк» и недолюбливал «штабных», в отношении своих офицеров «бывал 
несправедлив». Этот дипломатический язык переводится просто: Чуйков мог 
запросто под горячую руку выбить зубы начальнику штаба какой-нибудь дивизии за 
не понравившийся ему доклад. И конечно