ислоцировался на берег 
Волги у центральной переправы. Для этого пришлось переправиться на восточный 
берег, подняться выше по течению реки и вернуться на западный берег. Во время 
этого переезда НКВД успело «изъять» заместителя начальника артиллерии армии 
полковника Белякова «за антисоветскую агитацию» и «шпионаж» (?).
 В районе центральной переправы, как и повсюду в Сталинграде, творился ад. На 
песчаных отмелях громоздились станки, моторы и другое заводское оборудование, 
которое не успели эвакуировать. У кромки берега стояли полуразбитые баржи. С 
утра до темноты над Волгой кружила авиация противника, а ночью открывала огонь 
артиллерия. Причалы и подходы к ним круглыми сутками находились под огнем 
орудий и 6-ствольных минометов. Доставка войск и грузов для 62-й армии 
осложнилась до предела. Подразделения, успевавшие за ночь переправиться, нужно 
было немедленно развести и поставить на позиции, а грузы раздать войскам, иначе 
утром они уничтожались бомбежкой. Днем на берег сползались раненые и ждали 
вечера; врачей не было, и люди умирали сотнями без медицинской помощи. Трупы не 
убирались, по ним ездили на машинах.
 Здесь же, в назидание вновь прибывшим пополнениям, расстреливали шпионов, 
трусов, «самострелов» и дезертиров, невзирая названия, вплоть до команда ров и 
комиссаров полков. 19-20 сентября заградотрядом особого отдела армии было 
задержано 184 человека, из них 21 расстрелян, 40 арестовано, остальные 
отправлены на передовую. Всего за сентябрь по приговорам особых отделов в 62-й 
армии было расстреляно 195 военнослужащих, а кроме того, «в отдельных случаях 
правильно инструктированная агентура сама расправлялась с трусами и паникерами 
на месте».
 В состав армии влились в эти дни 95-я и 284-я стрелковые дивизии, 137-я 
танковая и 92-я бригада морской пехоты. Штабы полностью «израсходованных» 
полков по очереди отводились за Волгу, получали пополнение и вновь возвращались 
на позиции.
 По свидетельству маршала Ф.И. Голикова:
 «В сентябре новые резервы Ставки стали поступать интенсивно. Бригада за 
бригадой, дивизия за дивизией. Всего за сентябрь 62-я армия получила семь 
свежих полнокровных дивизий и пять отдельных стрелковых бригад… в течение 
сентября из состава 62-й армии было выведено на восстановление девять 
обескровленных дивизий… Резко возросла оснащенность армии вооружением».


* * *

 Первая неделя боев показала советскому командованию, что в городе 
обороняющиеся войска могут наносить значительно большие потери противнику, чем 
контрудары войск, наступающих по открытой степной местности. Тем не менее для 
оказания помощи сталинградцам Ставка решила нанести новый контрудар с севера и 
восстановить единый фронт с 62-й армией. Для его организации в помощь Гордову 
вновь прибыл генерал Жуков. Новое наступление планировалось провести силами 1-й 
гвардейской и 24-й армий, но на другом участке — южнее станции Котлубань. 1-я 
гвардейская фактически формировалась заново: передав свою полосу соседям, штаб 
Москаленко передислоцировался в стык 4-й танковой и 24-й армий, где получил в 
свое подчинение 8 новых дивизий, сосредоточенных на 12-километровом фронте. 
Армия была усилена артиллерией РГК: 4, 7 и 16-м танковыми корпусами, 
пополнившими свою материальную часть; тремя отдельными танковыми бригадами и 
имела задачу нанести удар из района Котлубани в общем направлении на Гумрак, 
уничтожить противостоящего противника и соединиться с войсками Чуйкова. [544]
 В первом эшелоне с задачей непосредственной поддержки пехоты наступали 3, 12 и 
143-я танковые бригады, а также соединения 7-го танкового корпуса Ротмистрова. 
4-й и 16-й танковые корпуса составляли подвижную группу армии, имея задачей 
развить успех первого эшелона. При этом 16-й корпус генерала А.Г. Маслова 
должен был вводиться вслед за 4-м корпусом, которым командовал генерал А.Г. 
Кравченко.
 Противник южнее Котлубани располагал удобными для обороны позициями и к тому 
же успел их сильно укрепить. Передний край обороны проходил по гребням 
господствующих высот. Ими прикрывались огневые позиции артиллерии и все 
передвижения в глубине обороны. Окружающая местность с этих высот 
просматривалась на многие километры. Оборону здесь держали немецкие 60-я, 3-я 
моторизованные и 79-я пехотная дивизии. Советским войскам вновь предстояла 
лобовая атака по голой степи.
 Наступление началось утром 18 сентября. Но сначала, как и в начале сентября, 
первой заговорила германская артиллерия, открыв огонь по местам сосредоточения 
советских войск — немцы были готовы к встрече. Затем полуторачасовую 
артподготовку провела армия Москаленко, и советские танковые бригады атаковали 
передний край обороны противника. Преодолевая упорное сопротивление, они 
продвинулись на 1-1,5 км и сумели подняться на гребени высот. Но взломать 
оборону на всю ее глубину не удалось.
 Чтобы нарастить силу удара, в 14 часов командарм ввел в сражение 4-й танковый 
корпус и две дивизии второго эшелона. Однако они запоздали с выходом на 
«Большой гребень». В 18 часов немецкая пехота, усиленная 50 танками, 
предприняла контратаку и сбросила с высот поредевшие и не закрепившиеся части 
308-й и 316-й стрелковых дивизий. К этому времени советские танки были выбиты, 
артиллерия сопровождения отстала еще утром, штабы потеряли управление. [545]
 Дневник капитана Лорингофена:
 «Русские атаковали с холма, наши же части находились на склоне. Два дня они 
следовали одним и тем же маршрутом. Прекрасные