кинули 
на правый берег принимать разбитую, разрозненную, незнакомую ему армию на 
незнакомой позиции и вместе с этой армией выполнять приказ вождя: «Сталинград 
не сдавать!».
 Хотя в Кремле, также как и в Берлине, мало кто сомневался, что дни Сталинграда 
сочтены, для Чуйкова и всех оставшихся в городе войск сталинский приказ означал,
 что места за Волгой для них не было. Оставалось драться до последнего человека,
 выигрывал драгоценное время, а «время — это кровь», как выразился впоследствии 
сам Василий Иванович. В таком духе и была проведена разъяснительная работа с 
подчиненными.
 При этом заблаговременно город к обороне подготовлен не был: укрепления, 
заграждения, огневые точки отсутствовали, наспех сложенные на улицах баррикады 
выглядели несерьезно, реальным препятствием для наступающих немцев стали 
городские развалины. И чем больше стараниями германской артиллерии и авиации 
становилось в Сталинграде развалин, тем больше укрытий находили обороняющиеся.
 Склады боеприпасов, медикаментов, продовольствия из города вывезли (!?). По 
этой причине уже через сутки боя дивизия Родимцева, потерявшая 30% личного 
состава, оказалась без патронов. Боеприпасы и продовольствие теперь приходилось 
доставлять обратно через единственную работающую переправу и
 только в ночное время! [540] Позаботиться о раненых было некогда и некому, 
транспортные средства для их переправки палевый берег не выделялись. 
Легкораненые бойцы делал и плоты, грузили на них тяжелораненых и самостоятельно 
переплывали через Волгу. Течением плоты относило вниз по реке, где раненые 
разбредались по селам в поисках помощи.
 «Боевые потери, отходы, недостаток боеприпасов и продовольствия, трудности с 
пополнением людьми и техникой — все это отрицательно влияло на моральное 
состояние войск. У некоторых возникло желание уйти поскорее за Волгу, вырваться 
из пекла», — вспоминает Чуйков.
 Поэтому отряды НКВД осматривали все отходившие плавсредства и патрулировали 
город, задерживая подозрительных лиц. Так, с 13 по 15 сентября заградотрядом 
особого отдела армии было задержано 1218 военнослужащих. Достаточно 
многочисленными были и случаи перехода на сторону противника.
 На двух фронтах Сталинградского направления действовал 41 заградотряд, который 
с 1 августа по 15 октября задержал 51758 военнослужащих, сбежавших с передовой.


* * *

 Ожесточение обеих сторон непрерывно росло, сражение принимало невиданный 
прежде почти апокалипсический характер. Выжившие единодушно назвали это 
«сталинградским адом»:
 «Гром стрельбы, вой мин, снарядов и бомб, свист пуль и рев двигателей 
сделались настолько обычными под Сталинградом и в самом городе, что казалось — 
иначе и быть не может. Этот адский гром постоянно давил на уши и пригибал тебя 
к земле. Но ночью, однако, все стихало. Передохнуть требовалось и нам, и 
противнику, подготовиться под покровом темноты к новым, еще более жестоким 
баталиям. Ночью на нашей и на вражеской стороне кормили личный состав, 
подвозили боеприпасы, оказывали помощь раненым, по возможности эвакуировали 
поврежденную технику. [541]
 Гитлеровцы были совсем рядом, ведь ничейная полоса ничтожно узка. Слышались 
стоны раненых там и тут. Позвякивали лопаты похоронных команд у них и у нас».
 Но скоро не станет ни тихих ночей, ни похоронных команд — лишь круглосуточная 
беспощадная схватка.
 На южной окраине Сталинграда с 17 по 20 сентября шли бои за самое высокое в 
этой части города здание элеватора, который защищал батальон гвардейцев 35-й 
дивизии. Нетолько элеватор в целом, но и отдельные его этажи и хранилища по 
нескольку раз переходили из рук в руки. Полковник Дубянский докладывал по 
телефону генералу Чуйкову:
 «Обстановка изменилась. Раньше мы находились наверху элеватора, а немцы внизу. 
Сейчас мы выбили немцев снизу, но зато они проникли наверх, и там, в верхней 
части элеватора, идет бой».
 Таких упорно оборонявшихся объектов в городе были десятки и сотни; внутри них 
с переменным успехом неделями велась борьба за каждую комнату, за каждый выступ,
 за каждый марш лестничной клетки. До 27 сентября яростная схватка шла за 
вокзал. Тринадцать раз он переходил из рук в руки, каждый его штурм стоил обеим 
сторонам сотен жизней. Немцы, понесшие в первых лихих атаках существенные 
потери, начали менять тактику. Атаки теперь велись на небольших участках, в 
пределах одного-двух кварталов, силами полка или батальона при поддержке 3-5 
танков. Улицы и площади стали ареной кровопролитных боев, которые уже не 
затихали до конца битвы.
 «Это была поистине титаническая борьба человека против человека, — пишет 
генерал фон Бутлар, — в которой немецкие гренадеры и саперы, располагавшие 
всеми современными боевыми средствами, медленно прокладывали себе в уличных 
боях путь через город. Такие крупные заводы, как завод им. Дзержинского, 
„Красные баррикады“ и „Красный Октябрь“, приходилось штурмовать порознь и в 
течение нескольких дней. Город превратился в море огня, дыма, пыли и развалин. 
[542] Он поглощал потоки немецкой и русской крови, постепенно превращаясь в 
Верден Второй мировой войны… русские сражались с фанатическим упорством… Потери 
с обеих сторон были огромны».
 В ночь на 18 сентября командный пункт Чуйкова пере