38-я стрелковые дивизии, 133-я танковая бригада с 43 тяжелыми КВ. Сюда же 
прибыло управление 13-го танкового корпуса Танасчишина, принявшее под свое 
командование 6-ю гвардейскую, 13-ю, 25-ю танковые, 38-ю мотострелковую бригады, 
в которых насчитывалось 132 танка, в том числе 114 «тридцатьчетверок». И тем не 
менее «в районе прорыва противник располагал силами, в четыре раза большими, 
чем советские войска (?!!)».
 9 августа группа Чуйкова при поддержке приданного ей 13-го танкового корпуса 
попыталась нанести контрудар во фланг корпусу Гейма, но была отбита двумя 
румынскими пехотными дивизиями. Но на короткое время положение на этом 
направлении стабилизировалось, войска 64-й армии к исходу 11 августа снова 
вышли на внешний оборонительный обвод. Корпус Танасчишина за это время потерял 
96 танков, получил 40 машин пополнения и занял оборону в боевых порядках 
общевойсковых соединений. Танки использовались на переднем крае как неподвижные 
огневые точки — закопаны в землю по башни и замаскированы.
 В дальнейшем в связи с ухудшением обстановки в районе Калача 64-я армия 
вынуждена были отойти за реку Мышкова.
 Дело в том, что Паулюс тоже не сидел на правом берегу Дона сложа руки. Войска 
6-й армии, перегруппировав силы, с утра 7 августа возобновили наступление в 
полосе 62-й советской армии, оборонявшей выступ в малой излучине. Связь штаба 
армии с большинством соединений в этот день была потеряна. [498] Вечером 8 
августа 16-я и 24-я танковые дивизии, прорвавшиеся с севера и юга, сомкнули 
«клещи» западнее Калача, окружив 6 дивизий и части усиления 62-й армии. Остатки 
войска генерала Лопатина откатывались на восток. Их отступление прикрывал 23-й 
танковый корпус, от которого осталось 20 танков, 30 орудий и минометов и около 
200 стрелков. До 10 августа он в составе сводного отряда удерживал правый берег 
Дона южнее Калача, обеспечивая переправу остатков разбитой 62-й армии. Мелкими 
группами и поодиночке пробивались к своим окруженцы. Так, командир 33-й 
гвардейской стрелковой дивизии полковник А.И. Утвенко вывел из окружения 120 
человек. Практически вся артиллерия армии досталась немцам.


* * *

 Именно в этот период Сталин, раздраженный донесениями со Сталинградского 
фронта, приказал передать генералу Гордову:
 «Я поражен вашей близорукостью и растерянностью. Сил у вас много, а справиться 
с положением не хватает у вас хребта. Жду от вас сообщений о ликвидации 
тревожного положения на вашем фронте».
 Ничем порадовать Верховного Главнокомандующего генерал Гордов не мог. К 10 
августа советские войска отошли на левый берег Дона и заняли оборону на внешнем 
обводе Сталинграда. Закончилась недолгая карьера 1-й и 4-й танковой армий и 
первой тысячи танков фронта. То есть 4-я танковая армия еще фигурировала 
некоторое время, но «танкового» в ней ничего не осталось, теперь это было чисто 
общевойсковое объединение, получившее шуточное прозвище «четырехтанковая». 
Управления танковых корпусов были выведены в тыл на переформирование и 
доукомплектование.
 По словам маршала Василевского: [499]
 «Ставка и Генеральный штаб все более и бол ее убеждались, что командование 
этим фронтом явно не справляется с руководством и организацией боевых действий 
такого количества войск (то, что Гордов не справлялся даже с одной армией было 
видно еще в ходе Харьковской и Воронежской операций, зачем же было ему фронт 
давать, да еще столь ответственный? — Авт.) , вынужденных к тому же вести бои 
на двух разобщенных направлениях. Не справлялось оно и с теми мероприятиями, 
которые по заданию ГКО и требованиям военной обстановки должны были проводиться 
для усиления обороны города».


* * *

 Общая протяженность фронта достигла 810 км.
 Ставка приняла решение о разделении Сталинградского фронта на два. 5 августа 
из из его состава был выделен новый, Юго-Восточный фронт, на который 
возлагалась задача обороны юго-западных подступов к городу. В состав фронта 
вошли войска левого крыла — 64, 57, 51 и 8-я воздушная армии, 13-й танковый 
корпус, части 118-го укреп-района. Для него же из резерва перебрасывалась 1-я 
гвардейская армия. Командующим был назначен генерал-полковник А.И. Еременко. В 
подчинении генерала Гор-дова оставались 63, 21, 62-я общевойсковые, 4-я 
танковая, вновь формируемая 16-я воздушная армии, 28-й танковый корпус. 1-я 
танковая армия расформировывалась.
 По странному капризу Сталина линия разделения между двумя фронтами проходила 
через центр города, разделяя соответственно и ответственность за его удержание 
между двумя «горячими» командующими. Впрочем, такое положение просуществовало 
недолго. Быстро выяснилось, что разделение фронтов еще более усложнило решение 
важнейших вопросов, например, массированного применения авиации (которая и так 
постоянно решала задачи на каких-то «других участках»), руководства 
противовоздушной обороной или эвакуации из города промышленных предприятий и 
населения. Легко можно представить, как два командующих спасают каждый «свою» 
половину Сталинграда. [500]
 Уже 9 августа Ставка, по предложению Василевского, приняла новое решение, 
согласно которому Сталинградский фронт подчинялся командующему Юго-Восточного 
фронта. В итоге все это бюрократическое творчество обернулось банальной сменой 
командующих, генерал Гордов стал заместителем Еременко. Но при этом — случай 
уникальный — сохранилось два фронтовых управления.
 Как вспоминает сам Еременко,
 «…руководить приходилось через два параллельно действовавших штаба. Не говоря 
уже ни о чем другом, даже для технического осуществления функций руководства 
войсками требовалось вдвое больше времени. Приказы, директивы, распоряжения, 
как правило, издавались в двух вариантах, будучи подготовлены двумя разными 
штабами. Приходилось заслушивать двух начальников штабов, двух нача