ь обзавестись двумя наблюдательными пунктами и 
мотаться с одного на другой, чтобы руководить действиями войск на обоих 
направлениях. Направив все подкрепления на юго-запад, Москаленко не смог 
нарастить усилий на направлении главного удара.
 4— я танковая армия переправилась на правый берег Дона только к вечеру 28 июля 
и поэтому перешла в наступление только утром следующего дня силами всего лишь 
двух танковых бригад 22-го корпуса. [491] За 3 дня они продвинулись до рубежа 
Верхне-Голубинский, Евлампиевский, Малонабатовский, где были остановлены 
противником. 31 июля ударом через Верхне-Бузиновку вышла из окружения в 
расположение 4-й танковой армии группа Журавлева. Вместе с частями 13-го 
танкового корпуса в последней насчитывалось менее 5000 человек и 66 танков.
 30— 31 июля боевые действия против северной группировки Паулюса достигли 
наивысшего напряжения. В 4 часа утра, сковав немцев с фронта, правофланговые 
соединения 1-й танковой армии-28-й танковый корпус, 131-я стрелковая дивизия и 
158-я тяжелая танковая бригада вновь перешли в наступление. Стремясь обойти 
противника с запада, они медленно продвигались вперед. На этот раз советскому 
командованию удалось достичь и наращивания сил армий, действовавших с юга. Как 
только 23-й танковый корпус выполнил задачу по разгрому врага в районе устья 
реки Чир, он был перенацелен для действий в Северном направлении. В это же 
время 13-й танковый корпус, переданный в состав 4-й танковой армии, совместно с 
частями 22-го танкового корпуса начал наступление на Осиновский, в тыл немецкой 
группировке. Над германскими 3-й и 60-й мотодивизиями нависла угроза окружения. 
Однако реализовать ее русским не удалось.
 Немецкая пехота создала систему плотного противотанкового огня, генерал Паулюс 
четко маневрировал своми силами, просчитывая маневры противника, а немецкая 
авиация господствовала в воздухе, беспрерывно атакуя советские части и нанося 
им чувствительный урон. Например, в корпусе Танасчишина осталось 27 танков и он,
 по сути, потерял боеспособность. Вплоть до 5 августа продолжались в этом 
районе кровопролитные бои. В течение двенадцати дней советские войска 
непрерывно атаковали, пока окончательно не выдохлись, после чего сами перешли к 
обороне.
 Тем более, что пополнения к ним больше не поступали: центр тяжести боев в 
начале августа переместился на Котельниковское направление. [492]
 Как мы помним, одновременно с «разгромом» северной группировки противника 64-я 
армия, которую возглавил генерал М.С. Шумилов, и 62-я армия, которую принял 
генерал-лейтенант А.И. Лопатин, должны были нанести удар по южной групировке 
Паулюса, прорвавшейся к Суровикино и Нижне-Чирской. Маршал Чуйков оставил 
подробное описание исполнения этой части советского плана, к которому просто 
нечего добавить:
 «В это же время была получена директива фронта за подписью начальника штаба 
генерал-майора Д.Н. Никишева. Директива предписывала одновременным ударом двух 
армий (62-й и 64-й) уничтожить обе группировки противника в районе 
Верхне-Бузиновки и на реке Чир. 64-я армия усиливалась 204-й стрелковой 
дивизией и 23-м танковым корпусом.
 Распоряжение было получено в 14 часов 28 июля, а начало операции назначалось 
на 2 часа ночи 29-го, т. е. через 12 часов.
 Нам надлежало с М.С. Шумиловым немедленно найти (?) 204-ю дивизию и 23-й 
танковый корпус. Мы об их местонахождении ничего не знали. Запросили по 
телефону штаб фронта. Нам ответили:
 — Ищите эти части между Доном и рекой Лиска.
 Всю ночь мы колесили по степи в поисках приданных 64-й армии частей (самое 
подходящее занятие для командарма и его заместителя. — Авт.) . Проискали все 
утро и только к полудню 29 июля в районе Жирков нашли одну танковую бригаду 
23-го корпуса. Командир бригады ничего не знал и к наступлению не готовился (а 
в штабе фронта уже десять часов рисуют стрелы! — Авт.) .
 Разыскивая штаб 23-го корпуса в совхозе «Победа Октября», мы по пути заехали в 
хутор Володинский, где расположился командный пункт 62-й армии.
 Полный, белокурый и внешне очень спокойный генерал А.И. Лопатин встретил нас 
на командном пункте хорошим обедом и объявил нам, что 62-я армия не может 
выполнить распоряжение начальника штаба фронта, так как части не готовы, 
боеприпасы не подвезены и Военный совет фронта это распоряжение не подтвердил. 
[493]
 А.И. Лопатин высказал свои предположения, почему Военный совет фронта не 
подтвердил директивы штаба фронта. Наши 1-я и 4-я танковые армии под 
командованием генералов К.С. Москаленко и В.Д. Крюченкина предприняли 
контруцары по наступающему противнику. Контрудар наших же 62-й и 64-й армий 
должен был наноситься в развитие ударов танковых армий.
 Но ни 1— я, ни 4-я танковые армии не смогли остановить наступление противника 
и разбить его части… Одновременного контрудара не получилось.
 Я прекратил поиски 204-й дивизии и 23-го танкового корпуса. Надо было 
возвращаться в штаб армии».
 Что касается 21-й армии, которой надлежало силами трех-четырех дивизий нанести 
удар с севера в направлении Клетской и отрезать немцам пути отхода, то генерал 
А.И. Данилов сумел выделить для решения задачи только один полк (?!). 
Соответствующим был и результат этого «наступления».
 Плохо организованные удары пяти советских армий на время остановили 
продвижение противника, не позволили ему форсировать Дон, но заявленных 
решительных целей не достигли. Одновременного, концентрического 
контрнаступления всеми силами не получилось ни в масштабах фронта, ни в 
масштабах армий. Танковые корпуса действовали изолированно друг от друга, без 
поддержки пехоты и авиации и понесли существенные потери.
 Оценивая достигнутые результаты, наши полководцы поставили себе в заслугу, что 
в этом сражении они «сорвали замыслы противника с ходу прорваться к Волге», 
задержали продвижение 6-й армии и в значительной мере «охладили ее 
наступательный пыл». Никаких других способов «задержать продвижение» они 
придумать не могли. [494]
 Советские военачальники, рассказы