в 1932 году Военную 
академию имени Фрунзе «без отрыва от служебных обязанностей», о «войне моторов» 
имел самое смутное представление. Хрущев оставил воспоминания о посещении 
маршалом штаба Юго-Западного фронта:
 «…он заслушал обстановку, заслушал командующего войсками и начальника 
оперотдела штаба Баграмяна. Его беседа с Баграмяном произвела на меня тяжелое 
впечатление. Я ее хорошо запомнил и до сих пор не могу забыть. Дело было после 
обеда. Будённый слушал Баграмяна, который докладывал об обстановке. Баграмян — 
очень четкий человек, доложил все, как есть, о всех войсках, которые у нас 
тогда были: их расположение, обстановку. Тут Буденный насел на Баграмяна. 
Отчего, не знаю конкретно… Помню только, что закончился разбор обстановки 
такими словами: „Что же это у вас такое? Вы не знаете своих войск“. — „Как не 
знаю, я же вам доложил, товарищ маршал“, — отвечает Баграмян. „Вот я слушаю вас,
 смотрю на вас и считаю — расстрелять вас надо. Расстрелять за такое дело“, — 
этаким писклявым голосом говорит Семен Михаилович. Баграмян: „Зачем же, Семен 
Михайлович, меня расстреливать? Если я не гожусь начальником оперативного 
отдела, вы дайте мне дивизию. Я полковник, могу командовать дивизией. А какая 
польза от того, что меня расстреляют?“ Буденный же в грубой форме уговаривал 
Баграмяна, чтобы он согласился на расстрел. Ну, конечно, Баграмян никак не мог 
согласиться. Я был даже удивлен, почему Семен Михайлович так упорно добивался 
„согласия“ Баграмяна… Семен Михайлович уехал, а мы остались в прежнем тяжелом 
положении, которое после его приезда не улучшилось и не ухудшилось».


* * *

 Во вновь созданном фронте насчитывалось 23 стрелковые, 5 кавалерийских дивизий 
и 9 стрелковых бригад. Им ставилась задача разгромить (!) и отбросить врага, во 
что бы то ни стало вернуть Батайск и восстановить положение по южному берегу 
Дона. [372] Чтобы улучшить управление войсками, командующий фронтом приказом от 
28 июля разделил войска на две оперативные группы: Донскую на правом крыле и 
Приморскую на левом крыле фронта.
 Донская оперативная группа, которую возглавил Малиновский, в составе 51,37 и 
12-й армий прикрывала Ставропольское направление. Приморская группа генерала Я.
Т. Черевиченко в составе 18, 56 и 47-й армий 1-го стрелкового и 17-го 
кавалерийского корпусов прикрывала Краснодарское направление и Таманский 
полуостров.
 Однако издание приказов не могло в один миг превратить разбитые войска в 
боеспособные дивизии. В Донской оперативной группе по-прежнему ощущалась острая 
нехватка боеприпасов. Большинство войсковой артиллерии и артиллерии усиления 
находилось в движении, взаимодействие между общевойсковыми командирами и 
артиллерийскими начальниками из-за нарушения связи практически отсутствовало. 
Бронетанковые войска группы состояли из пяти танковых бригад, трех отдельных 
танковых батальонов и 14-го танкового корпуса. Не так давно это было почти 500 
танков, теперь — 15 боевых машин.
 Боевые действия войск Донской группы поддерживала 4-я воздушная армия под 
командованием генерал-лейтенанта К.А. Вершинина, которая имела в то время 130 
исправных самолетов. Перед авиацией была поставлена задача: прикрыть отход 
наземных войск, бомбардировочными и штурмовыми ударами максимально задержать 
наступление противника и снизить темпы его продвижения. Штаб Вершинина не имел 
устойчивой связи со штабом фронта и штабами общевойсковых армий. Поэтому 
действовала авиация самостоятельно, по собственному разумению с «учетом 
обеспечения выполнения общей задачи».
 Оборона войск Донской группы была организована слабо и не подготовлена в 
инженерном отношении, чем занималась у Буденного 8-я саперная армия — 
неизвестно. [373] На ряде участков пехота уже и сама была бы рада оборудовать 
для себя окопы и другие оборонительные сооружения, но не могла этого сделать 
из-за отсутствия шанцевого инструмента. Противотанковые мины не завезли. 
Тыловые части, самые «мобильные» при отступлении, далеко оторвались от своих 
армий и потеряли с ними связь, оставив войска почти без боеприпасов, горючего и 
продовольствия. Управление дивизиями тоже не стало лучше, по-прежнему не была 
организована устойчивая связь, а также взаимодействие, наземная и воздушная 
разведка.
 В таких условиях войскам, казалось бы, надо поставить простую и конкретную 
задачу. И маршал Буденный ее поставил: 29 июля армиям Донской группы прекратить 
отступление, перейти к обороне, а с утра 30 июля силами левофланговых частей 
51-й армии и двух едва поспевавших к сроку резервных танковых бригад нанести 
контрудар (?!) в направлении на Николаевскую, Константиновскую. В общем, 
какая-то логика в этом есть — лопат все равно не завезли. Руководство группой 
войск, наносивших контрудар, возлагалось на генерал-майора Б.А. Погребова. К 
исходу 29 июля 115-я кавалерийская дивизия и 135-я танковая бригада заняли 
исходное положение для наступления в районе Большой и Малой Мартыновки. Время 
начала атаки было назначено на 7.00 следующего дня.
 Немцы не знали, что за двое суток наши войска прошли такую мощную 
реорганизацию, и как ни в чем не бывало продолжали развивать операцию 
«Эдельвейс». 30 июля за несколько минут до советского наступления в Большую 
Мартыновку ворвались танки 40-го корпуса. Они разметали имевшиеся у генерала 
Погребова подразделения и его штаб, обезглавив управление войсками группы, 
которая так и не успела перейти в наступление. К вечеру войска 51-й советской 
армии оказались отрезанными от основных сил фронта, разрыв составил около 65 км.
 [374] Связь между штабом армии и штабами группы и фронта нарушилась. В этой 
обстановке Ставка ВГК 31 июля передала 51-ю армию в состав Сталинградского 
фронта. Столь же легко противник разрезал фронт на стыке 37-й и 12-й армий.
 Наступл