легендарная судьба, его гордое настоящее, его песни.
 Все это было нерасчленимо – прошлое, настоящее, будущее.
 Наши мысли хорошо выразил тогда Эренбург, выступивший 30 июня в «Красной 
звезде»: «Немцы хвастали… „Пятнадцатого июня мы будем пить шампанское на 
Графской набережной“… Военные обозреватели предсказывали: „Вопрос трех дней, 
может быть, одной недели“… Они знали, сколько у них самолетов, они знали, как 
трудно защищать город, отрезанный от всех дорог. Они забывали об одном: 
Севастополь не просто город. Севастополь – это слава России и это гордость 
Советского Союза…
 Мы видели капитуляции городов, прославленных крепостей, государств. Но 
Севастополь не сдается. Наши бойцы не играют в войну – они дерутся насмерть. 
Они не говорят „я сдаюсь“, когда на шахматном поле у противника вдвое, втрое 
больше фигур».
 Подруливая к капониру, я увидел рядом с Бугаевым и Кокиным батьку Ныча. В 
зубах его торчала трубка. Значит, есть новости. Комиссар просто так встречать 
не станет.
 – Ты чем-то взволнован, Иван Константинович? Ныч вынул изо рта трубку.
 – Хочу тебя обрадовать: у нас гости.
 – ?
 – Додик Нихамин прилетел. Поселился с нами. Макееву я уже сказал, чтобы 
выделил ему механиков и оружейников.
 – Интересно. Где же он?
 – Летчики в нашем блиндаже отдыхают. И Додик там.
 За блиндажом на склоне к бухте разорвался в камнях тяжелый снаряд.
 – Недолет.
 – Нет, – возразил Ныч. – Это немцы приучают нихаминцев к новым условиям.
 Капитан Нихамин выглядел после госпиталя и отдыха свеженьким, будто с курорта 
прибыл.
 Мы обнялись.
 – Что за народ с тобой?
 – Орлы, Миша, не хуже твоих. Не воевали еще, но не хуже.
 Мне стало не по себе. Неужели нельзя было подобрать десяток севастопольцев из 
выздоровевших? А этим не в таких условиях получать боевое крещение.
 – Зачем ты их в этот ад привел?
 – Лучшей школы истребителю, чем здесь, не придумаешь. А потом – не только в 
Севастополе хорошие летчики нужны… Да, я забыл передать тебе привет от Любимова.

 – Ну как там он?
 – Ходит.
 – Где он?
 – Ходит. Танцует. Грозится летать. Вам никто не говорил, как мы с ним в 
Чистополь на УТ-два к семьям своим летали? Нет? Так слушайте.
 И Додик с подробностями рассказал, а рассказывать он мастер, как в начале 
апреля прилетел в Моздок Василий Васильевич и сказал ему Нихамину:
 – Садись на УТ-два, забери в Орджоникидзе из госпиталя Любимова и ко мне, в 
Новороссийск.
 – Да, чуть не забыл главного, – спохватился Додик. – Вася уговорил меня дать 
ему в воздухе управление. И я дал. Представьте себе, ничего. Без ноги, а летел, 
как бог. Видели бы его, какой он счастливый был. И от Новороссийска до 
Сталинграда раза два передавал ему управление…
 – А как ты думаешь, сможет Любимов без ноги летать? – спросил Ныч Нихамина.
 – Истребителем, в бой, конечно, немыслимо, А так, на У-два там или на 
транспортном – вполне. Если допустят.
 – А он?
 – Он-то что. Говорит, буду на истребителе. Тормоза, мол, на «яке» ручные, а 
толкать педали руля поворота можно и протезами.
 – Да-а, – вздохнул Ныч. – Хорошо бы ему разрешили…
 А снаряды рвались на южном побережье мыса. Мы сидели с Нычем на скамейке у 
входа в землянку и думали над проблемой номер один. В других эскадрильях 
«безлошадных» мотористов, оружейников и механиков отправляли на передний край. 
1-ю эскадрилью пока не трогали, но не сегодня – завтра могут потребовать. 
Несколько авиаспециалистов судьбы Севастополя не решат, а воевать еще придется 
долго, и нужны будут опытные механики, а где их потом возьмешь таких, какими 
они стали здесь.
 – Поговори с генералом, – предложил Ныч. – Мне кажется, он должен понять…
 – Надо поговорить, – согласился я.
 Из-за капонира показался Иван Иванович Сапрыкин.
 – Вот где вы, – начал он громко. – Я специально к вам.
 – Ты-то как там? – спросил Ныч.
 – Ничего. Хорошего ничего.
 Иван Иванович присел напротив хозяев на корточки, Достал папиросу и, 
прикуривая от самодельной зажигалки, продолжал:
 – Только сейчас с КП. На личную беседу вызывали. Тебе, говорят, командовать 
уже некем, но мы тебя на Кавказ сейчас не отправим. Ты нам здесь очень нужен.
 На Кавказ мы отправимся вместе, а сейчас, с сей минуты, ты будешь руководить 
ночными полетами. Завтра, только это, друзья, по секрету. Завтра придут 
двадцать транспортных самолетов. Вы их примете, укажете места загрузки и до 
рассвета выпустите.
 – Что это? Севастополь решили сдавать?
 – Откуда мне знать! Я говорю, что самому сказано…