– Можно что-нибудь сделать?
 – Никакой гарантии.
 – А если я вас очень попрошу, доктор? Сделайте все возможное.
 – Постараюсь, товарищ дивизионный комиссар.

 Последняя связь со штабом

 После десяти утра позвонили из штаба авиагруппы. Приказали командиру 5-й 
эскадрильи принять в свое распоряжение девять летчиков на самолетах Як-1 из 
9-го авиаполка. Приведет группу капитан Калинин. Во второй половине дня заданий 
на вылет не предвиделось.
 Мы с Нычом обрадовались пополнению. Это, конечно, не то, что свои. Свои всегда 
кажутся лучше, чем прикомандированные, но все-таки «нашего полку прибыло».
 – Интересно, они хоть воевали где-нибудь? – спросил я комиссара.
 – Наверное воевали, – отозвался Ныч. Тут же приказали инженеру Докунину 
выделить механиков и принять самолеты.
 – Батько, а ты, между прочим, не знаешь, что из себя представляет капитан 
Калинин?
 – Нет, не встречал такого. Может с Балтики или с Приморья… Смущает, что он 
старше тебя в звании? – спросил Ныч. – Привыкай. Завтра могут майора тебе 
прислать или разжалованного командира полка. На войне, Михаил Васильевич, может 
и такое случиться, а ты не смущайся. Тебе власть над нами дана, пользуйся ею 
только умело, командуй. А тебя разжалуют или в другой полк рядовым перебросят, 
не дери перед молоденьким лейтенантом нос, помогай без назидания – воевать 
легче будет.
 Любил батько Ныч позаботиться о людях. Разговаривая со мной, он уже держал в 
руках трубку полевого телефона и названивал в подразделение базы. А 
дозвонившись, попросил приготовить дополнительный обед на прилетающих, истопить 
баню.
 Группа капитана Калинина вышла точно на деревню Тагайлы, растянулась цепочкой 
и стала в коробочку. На втором круге выложили посадочное «Т». После приземления 
Калинин выстроил своих летчиков у капонира и повел к шеренге 5-й эскадрильи, 
перед которой в двух шагах стояли посередине командир и комиссар.
 Капитан Калинин оказался человеком рослым, крепкого телосложения, лет 
тридцати-тридцати двух, с лукавой искоркой в прищуренных глазах и сильно 
распухшей, потрескавшейся нижней губой.
 Приняв официальный доклад о прибытии, мы с комиссаром пожали капитану руку, 
потом поздоровались со строем и пошли к левому флангу, который замыкал 
молоденький сержант. Когда ему подали руку, он пожал ее с таким восторгом, 
будто никогда начальство не подавало ему руки и представился:
 – Сержант Швачко.
 Рядом стояли тоже сержанты Бондаренко, Ватолкин и четвертым был высокий 
чернобровый Шелякин. Здороваясь с ним, я поинтересовался:
 – Сколько вам лет, товарищ сержант?
 – Ровно двадцать, товарищ старший лейтенант.
 – Давно воюете?
 – Полтора месяца.
 – А сбитые есть?
 – Два «сто девятых», товарищ старший лейтенант.
 Невольно обрадовался: это хорошо, значит, все обстрелянные.
 – Откуда родом? – спросил Ныч Шелякина.
 – Родился в Орловщине, а вырос в Мариуполе, там школе учился, и аэроклуб 
закончил. – Сержант вдруг посуровел. – Скажите, товарищ старший политрук, 
Мариуполь еще не заняли?
 – Точных сведений не имею, – отвечал Ныч. – Сложная там сейчас обстановка.
 Шелякин больше ни о чем не спросил, лишь замутившимся взором посмотрел куда-то 
вдаль, и Нычу показалось, что слышал он, как застонала от горя душа пилота.
 А я в это время уже знакомился с лейтенантами. Их было четверо: крепко 
скроенный Беспалов, тоненький, как былинка, с пухлыми девичьими губами Кисляк, 
коренастый, не по годам серьезный, Берестовский и постарше их всех Куликов.
 – Ну, что ж, товарищи, – сказал я прикомандированным. – Будем воевать вместе. 
Сейчас придет машина – отвезут вас в баню. Старшина покажет места в общежитии, 
потом обед. После обеда– изучение района, а пока познакомьтесь с нашими 
летчиками, со своими новыми механиками. Разойдись!
 Две шеренги, рассыпаясь, сходились, как на братаньи. Возгласы, приветствия, 
восклицания, многие друг друга знали по Ейской школе морских летчиков. Батько 
Ныч остался тут, а я ушел с Калининым на командный пункт.
 – Вас как зовут, товарищ капитан?
 – Иван Куприянович. А вас?
 Выслушав ответ, Калинин спросил:
 – Как вы решили поступить с нами? Смешаете со своей эскадрильей или мы будем 
получать от вас задания и действовать самостоятельно?
 По тому, как он это спросил, видно было, что этот вопрос для него далеко не 
безразличен.
 – Над этим я пока не думал. Скорее всего действовать будем в зависимости от 
обстановки и заданий: и врозь, и сообща. Решим вместе с вами.
 У землянки КП капитан расстегнул реглан, стянул с головы меховой шлемофон с 
очками, взъерошил над широким лбом копну темно-рыжих волос и увечье лица стало 
еще заметнее.
 – А что у вас с губой?