самолет, проверить спасательный пояс и выпрыгнуть из кабины. Трое суток провел 
летчик в открытом море один, страдая от жажды, ожогов. Все считали его погибшим,
 когда катер привез Рыжова в Севастополь – измученного, без сознания, но живого.

 Вспомнили еще раз и о трех августовских таранах летчиков 9-го полка Владимира 
Грека, Бориса Черевко и Александра Катрова, во время которых погиб младший 
лейтенант Грек.
 А на днях друг Любимова заместитель командира 1-й эскадрильи старший лейтенант 
Семен Карасев на подступах к Севастополю таранил крылом своего истребителя 
фашистский бомбардировщик Ю-88, а сам выбросился на парашюте.
 В тот же день пилот 8-го истребительного авиаполка сержант Соколов был 
подожжен при штурмовке войск противника. Подобно капитану Гастелло он направил 
свой самолет в немецкую автоколонну. Несколько автомашин и цистерн взорвались 
вместе с самолетом. А на следующий день так поступил командир звена 62-го 
авиаполка старший лейтенант Владимир Воронов. Он прикрывал над целью своих 
бомбардировщиков и был подбит зениткой. Спастись из горящего самолета на 
парашюте, значит попасть в плен. А плен хуже смерти. И Воронов на пылающем 
истребителе врезался в зенитное орудие, уничтожив его вместе с расчетом.
 Потом разговор пошел об уровне тактической подготовки немецких летчиков. 
Мнения наших пилотов сошлись на том, что если присмотреться внимательней, 
действия противника однообразны, и кто разгадал это и осмыслил, тот в воздушном 
бою чувствовал себя хозяином положения.
 – Товарищ старший политрук, можно вопрос?.. Вчера над передовой фашистских 
самолетов было намного меньше, чем раньше, Куда они делись?
 – Есть предположение, – ответил Ныч, – что противник перебросил часть авиации 
против Южного фронта.
 Подошел к карте капитан Любимов.
 – Комиссар, дай и мне слово сказать? – и не дожидаясь согласия Ныча, сообщил, 
что в последних числах сентября наших самолетов над Перекопом прибавилось. 
Прибыл, смешанный полк, вооруженный новейшими двухкилевыми красавцами – 
пикирующими бомбардировщиками Пе-2 и высотными истребителями Миг-3. Этим 
истребителям немцы дали свое название «гуты». Полк же этот командир Иван 
Васильевич Шарапов (службу в Черноморской авиации Любимов начинал в его 
эскадрилье) сформировал из бывалых летчиков-испытателей, инспекторов по технике 
пилотирования, командиров подразделений и инструкторов летных школ.
 Начала действовать на Перекопе и эскадрилья истребителей – бомбардировщиков 
капитана Арсения Шубикова, прославившегося своей отвагой и изобретательностью, 
особенно в налетах на порт Констанцу, на нефтебазы Плоешти, в разработке и 
осуществлении операции по Чернаводского моста через Дунай.
 В начале войны доживали свой век четырехмоторные тихоходы, тяжелые 
бомбардировщики ТБ-3. Летать на них врага днем, да и ночью было гибельно. 
Решили использовать эти самолеты в роли авиаматок. Тем более, что применялись 
они в таком количестве еще до войны, на учениях.
 Под крыло тяжелого бомбардировщика подвешивались на жестком креплении два 
истребителя И-16. Каждый из этих истребителей брал по две крупнокалиберные 
бомбы. Сам И-16 с таким грузом взлететь не мог. И радиус полета его ограничен.
 ТБ-3 пролетали сотни километров над морем. Не доходя вражеского порта, 
истребители отцеплялись и продолжали самостоятельный полет на цель. Авиаматка 
разворачивалась на обратный курс. И-16 сбрасывали бомбы на порт, пробивались 
сквозь сильный зенитный огонь к морю и из-за ограниченности бензина садились 
для заправки в Одессе.
 По Чернаводскому мосту немцы беспрерывно перебрасывали на фронт войска и 
военные грузы. Под перекрытием моста находился нефтепровод. Эта важнейшая для 
противника коммуникация имела усиленную наземную и противовоздушную охрану, и 
тем не менее в августе 1941 года была уничтожена черноморской авиацией. В 
операции принимали участие новые бомбардировщики Пе-2, но завершить ее пришлось 
эскадрилье Арсения Шубикова доставленной в район цели на подвесках ТБ-3. За эту 
операцию капитан Шубиков награжден орденом Ленина. На днях он приземлялся в 
Тагайлах повидаться Любимовым и рассказал обо всем с подробностями. И про 
низкую облачность над Дунаем не забыл, и про три сплошные стены заградительного 
огня, и о том сказал, как командующий ВВС встречал с этого задания летчиков, 
благодарил их.

 «Атаки яростные те…»

 После отхода частей 51-й армии к Пятиозерью, на Перекопском перешейке 
установилось относительное затишье. Над немецкой 11-й армией нависла угроза 
оказаться отрезанной от своих коммуникаций и разгрома ее на перешейке у Сиваша. 
Кроме 49-го горнострелкового корпуса и лейбштандарта «Гитлер», командующий 
армией Майнштейн вынужден был снять с Крымского направления свои главные силы и 
бросить их против 9-й армии Южного фронта под командованием генерала 
Черевиченко. Но наших сил у ворот Крыма было далеко не достаточно, чтобы 
воспользоваться этим положением и вернуть хотя бы утраченные за последнюю 
неделю сентября позиции.
 Шестой день в воздухе над Сивашами полностью господствовала черноморская 
авиация. Изредка попадались небольшие группы истребителей противника, 
прикрывавшие свои войска от советских бомбардировщиков. В тех случаях, когда 
немецкие летчики не имели количественного преимущества, в воздушный бой не 
вступали. «Юнкерсы» и «хейнкели» появлялись над передним краем обороны лишь в 
отсутствие прикрытия наших войск с воздуха. Немецкие аэродромы у Чаплинки и