Кстати, это был не штрафник, а положенный по штату солдат по фамилии Мамкин, 
обладавший каллиграфическим почерком и умением спонтанно сочинять или 
презабавные, или страшные истории. В атаки он не ходил, оставался с ротными 
документами. Потом и одного своего бывшего замкомвзвода, с которым особенно 
сдружился, перетащил сюда. Как говорят, "в тесноте, да не в обиде". Моему заму 
Жоре Сергееву бойцы отрыли другое укрытие, так как ротный командир и его 
заместитель должны были размещаться поодаль, чтобы не погибнуть одновременно. 

Рота моя теперь была по численности меньше взвода, а во взводах - по 8-10 
человек, и тот участок, что нам выделили для обороны, казался непомерно большим.
 Но вскоре стало поступать пополнение. Через день-два к нам привели человек 10 
новеньких. Казалось, это неплохо для организации более надежной обороны, но 
расстроило то, что в этом пополнении оказался один бронебойщик, которого я 
представил к досрочному освобождению и к награде за подбитые танки. Это наш 
новый комбат проявил "бдительность". Он и особист дотошно выпытывали, кто 
стрелял по танкам, а кто только заряжал магазин ПТР. И решив, что подбить танк 
мог только один, посчитали мое представление другого к награде и освобождению 
необоснованным. Обидно было штрафнику, но и мне тоже. Стыдно стало и за то, что 
так обнадежил старательного человека и храброго воина, и за то, что с моим 
мнением, мнением командира роты, руководившего боем и непосредственно 
участвовавшего в столкновении с противником, комбат не посчитался. Так что 
начало моего "взаимодействия" с новым комбатом ничего хорошего не сулило... 

Активная часть боевых действий за восстановление утраченных было позиций на 
плацдарме закончилась. Как отметил в своих мемуарах генерал Батов, "плацдарм 
увеличился почти вдвое. Войска задачи выполнили... Началась подготовка к новому 
наступлению". 

А у нас начались оборонительные будни, совсем непохожие на оборону в Белоруссии.
 

Валера Семыкин принес нам новую таблицу позывных для телефонных переговоров, 
где мне вместо обычного номера был дан позывной "Александр Невский", Жоре - 
"Георгий Саакадзе", Феде Усманову - "Салават Юлаев". Необычно, но, как говорят, 
"мелочи, а приятно". 

О том, что происходило с нами и со мной лично здесь, в обороне на Наревском 
плацдарме, я расскажу в следующей главе. 

ГЛАВА 7 

Наревская оборона. Неповиновение и тактические разногласия. Орденская иерархия. 
Фронтовая манера. Новый тотальный враг. Гибель Кости Смертина. Сага о касках. 
Свет и тепло. "Штрафбатя". 

Два дня отпуска. Встреча с Ритой 

О том, что дальше происходило, на нашем участке обороны Наревского плацдарма, я 
постараюсь рассказать более кратко в основном потому, что немцы здесь в своей 
боевой активности были несколько сдержаннее. Командование фронтом подтягивало 
растянувшиеся за период операции "Багратион" тылы, приводило в порядок войска, 
так поредевшие к тому времени, восстанавливало ресурс боевой техники и 
накапливало все виды боезапаса, готовясь к дальнейшему масштабному наступлению, 
к одной из важнейших стратегических операций, получившей впоследствии название 
"Висло-Одерской". 

Итак, мы перешли к обороне. Как помнит читатель, в моей роте после повторного 
наступления, в ходе которого боевые потери составили более 80%, насчитывалось 
меньше взвода. Это даже с учетом уже прибывшего пополнения. И вот в эти первые 
дни организации обороны моего ротного участка меня вызвал к телефону комбат. 
Тоном, не допускающим возражений, он приказал мне организовать РОП (ротный 
опорный пункт). Для меня это его распоряжение оказалось настолько неожиданным, 
настолько несуразным, что я на какое-то время просто опешил. Такая форма 
организации обороны роты была бы целесообразна тогда, когда в роте как минимум 
три более или менее полнокровных состава взвода. 

В этом случае в первой траншее занимают оборону два взвода, а третий оборудует 
позицию во втором эшелоне, и таким образом РОПы становятся основой сравнительно 
глубоко эшелонированной обороны всего батальона трехротного состава. 

А у нас, как оказалось, не только батальона, но даже и роты-то не было! Своими 
малыми силами я никак не мог организовать ротный опорный пункт, не ослабляя и 
без того слабую оборону переднего края. Об этом тут же по телефону я и доложил 
Батурину, сказав ему, что его приказ смогу выполнить только при условии, если 
мне подчинят еще минимум два полнокровных взвода или когда в роту прибудет 
пополнение, достаточное для сформирования еще двух недостающих взводов. 

Как я и ожидал, подполковник разразился резкими, негодующими фразами, пригрозив 
при этом, что он может передумать и не послать в штаб фронта представление о 
моем назначении на должность командира роты. Понимая, что пока мое назначение