рогачевцем, да к тому же заядлым охотником и рыболовом, исходившим вдоль и 
поперек всю местность, примыкавшую к Днепру. Поэтому он прекрасно знал места, 
где можно было незаметно приблизиться к позициям фрицев, преодолеть их 
заграждения и перейти линию фронта. 

До сих пор я не перестаю удивляться, как нашему комбату удалось провести почти 
весь огромный батальон так искусно хотя и по хорошо ему знакомой, но занятой 
врагом местности. Армейским саперам, обеспечивавшим наш переход, комбат точно 
указал место, где они ножницами незаметно для немцев вырезали звено колючей 
проволоки между двумя колами. И это место оказалось столь удачно выбранным! 

Безлунная ночь очень хорошо прикрывала нас. Думается, командование армии 
специально выбрало время действий наших батальонов в период наступления 
новолуния. 

Хотя немцы периодически подвешивали на парашютах "фонари", как называли на 
фронте их осветительные ракеты, но жесткий предварительный инструктаж, 
армейская смекалка да и желание выжить заставляли всех замирать, не двигаться 
во время свечения этих "фонарей". Ну и наши белые маскхалаты делали нас 
практически незаметными. Конечно же, этому способствовала и уверенность немцев 
в надежности своей обороны, притупившая их бдительность. Тем более что по всей 
длине проволочного заграждения они навешали большое количество пустых 
консервных банок, гремевших, если хорошо задеть проволоку. 

И вот в узенький проход пролез почти весь батальон, не замеченный немцами! 

Это было для меня, по существу, первым настоящим боевым крещением, хотя в 
обороне я уже кое к чему присмотрелся. Наверное, поэтому многие детали этого 
перехода и, тем более, действий в немецком тылу мне запомнились довольно прочно.
 

Иногда немцы простреливали некоторые особо опасные места своими дежурными 
пулеметами. И я помню, например, что при преодолении прохода в проволочном 
заграждении почувствовал какой-то удар. Только уже днем я обнаружил, что пуля 
пробила мне солдатский котелок, притороченный к вещмешку ("сидору", как их 
называли тогда). Правда, зачем мы брали с собой эти котелки, если по роду нашей 
боевой задачи мы не могли ими воспользоваться, мне бывало непонятно - на всякий 
случай, наверное. Но впоследствии я понял, что котелок нужен солдату всегда. 

Замыкала колонну батальона рота капитана Матвиенко, прибывшего в батальон 
вместе с нашей группой и уже имевшего значительный боевой опыт, о чем 
свидетельствовали два ордена Красной Звезды. И вот кто-то из его бойцов задел, 
по неосторожности, проволоку, зацепился за ее колючки и, пытаясь вырваться из 
их цепкой хватки, "оживил" этот консервно-баночный телеграф, что всполошило 
фрицев, и они открыли все нараставший по плотности ружейно-пулеметный огонь по 
этому участку. К тому времени передовые подразделения батальона уже преодолели 
первую траншею, в которой почти не оказалось солдат противника (они грелись в 
блиндажах и землянках), а тех, кто был в окопах, застали врасплох и сняли без 
выстрелов. Теперь нужно было обнаруживать себя и нам, чтобы отвлечь внимание 
выскакивавших из землянок фрицев и помочь попавшим в беду своим. Все, кто был 
близко, практически без чьей-либо команды открыли огонь по немцам, а взвод 
огнеметчиков выпустил несколько мощных огненных струй по скоплениям немцев и по 
выходам из блиндажей. Впервые в моей жизни я видел горящих и безумно орущих 
людей! Жутковатое зрелище... 

Рота Матвиенко понесла потери, но все-таки тоже прорвалась к основным силам 
батальона. В подразделениях же, преодолевших линию фронта раньше, потерь вовсе 
не было. Здесь комбат поставил моему взводу другую задачу замыкать колонну 
батальона. Таким образом, взвод превращался из авангарда в арьергард. Это мне 
показалось более ответственным, так как теперь взводу пришлось действовать уже 
вдали от командования батальона, и мои решения должны стать более 
самостоятельными. 

Немцы так и не поняли, какими силами русские прошли через участок их обороны, и,
 может именно поэтому в дальнейшем, столкнувшись с каким-либо нашим 
подразделением, фрицы в панике кричали "Рус партизанен!" И, как потом мы узнали,
 эта паника 

у них была небезосновательной: в партизанских отрядах и бригадах на территории 
Белоруссии действовало более 350 000 партизан. 

На каком участке преодолевал линию фронта лыжный батальон, я не знал, и во 
время боевых действий в тылу противника соприкосновения с лыжниками у нас не 
было. Видимо или характер их задачи, или сложившаяся обстановка заставили этот 
батальон действовать самостоятельно. 

Уже потом, когда наш необычный поход в тыл противника был завершен, в армейской 
газете сообщили, что "этот беспримерный рейд дерзко и смело осуществили отряд 
Осипова и лыжный батальон Камирного". Стало понятно, что и лыжники тоже успешно 
выполнили свою задачу. Наш же батальон действовал самостоятельно. после