Александрович. Это был высокий, седой, со спокойным лицом и мудрым взглядом 
офицер, казавшийся нам весьма пожилым. А было ему меньше сорока лет. Задача 
состояла в следующем: в ночь на 19 февраля незаметно для противника перейти 
линию фронта и, избегая боевого соприкосновения с ним, смелым броском выйти ему 
в тыл и дойти до западной окраины Рогачева. А там, во взаимодействии с лыжным 
батальоном захватить город и удерживать его до подхода основных сил Армии. На 
все это нам отводилось трое суток, из расчета чего и были выданы боеприпасы и 
сухой, далеко не богатый паек (консервы, сухари и сахар). Моему разведвзводу 
была поставлена задача выполнять роль авангарда. Наверное, подумали мы, лыжному 
батальону будет легче на лыжах-то! Мне лично глубокие снега не казались 
особенно отягчающим обстоятельством. Еще свежи были в памяти впечатления от 
зимних лагерей в военном училище на Дальнем Востоке. 

Тогда, в начале февраля 1942 года нам, курсантам пехотного училища в 
Комсомольске-на-Амуре, предстояло выйти в зимние лагеря на 18 суток. К этому 
времени снег, особенно в тайге, был чуть ли не до пояса, а морозы зашкаливали 
за 35 градусов. 

На расстояние 50-60 километров в глубь тайги мы совершали марш в ботинках с 
обмотками, имея с собой в ранце кроме всего прочего еще и пару валенок. По 
прибытии на место устроили лагерь из высоких то ли кедровых, то ли еловых 
шалашей (один на взвод). В этом шалаше разрешалось жечь небольшой костер, чтобы 
при возможности, особенно ночью, можно было по очереди согреваться. Ботинки 
уложили в ранцы, обули валенки. Беда только в том, что вокруг этого костерка 
могло поместиться не более 5-7 человек, остальным тепла не доставалось. 

С молчаливого согласия командира взвода, недавнего выпускника Хабаровского 
пехотного училища, мы постепенно добавляли в костер дрова, пока вдруг подсохшие 
наверху хвойные ветки не вспыхнули все разом. Через несколько минут от шалаша 
остались только угли и растаявший вокруг снег. Комвзвода получил серьезное 
взыскание, а мы лишились права строить другой шалаш. Вот и грелись все ночи в 
чужих шалашах, если удавалось. 

Днем мерзнуть было некогда: то отражение атак "противника", то длительные 
лыжные переходы, то взятие высот и сопок, то марш-броски по пояс в снегу. 

А когда кончились эти долгие 18 суток, приказали переобуться в ботинки. А они, 
мокрые после перехода в лагерь, смерзлись, пришлось оттаивать их у костра. И 
тут я переборщил: близко к костру придвинул один ботинок, и он от огня весь 
съежился. Однако идти в валенках мне не разрешили, пришлось надевать 
скукожившийся ботинок. Большой палец ноги в нем оказался настолько сжатым, что 
за время обратного похода он обморозился и его подушечка даже лопнула. В 
санчасти училища мне оказали нужную помощь и на две недели освободили от 
ношения обуви, а значит и от наружных занятий. Но все это было там, в училище. 

А здесь, в Белоруссии, в нашем батальоне на лыжах-то были только волокуши для 
транспортировки раненых и даже убитых, если они будут. 

В случае неудачи с захватом Рогачева или отмены этого задания нам предстояло в 
тактической глубине противника (до 20 километров), в его войсковом тылу активно 
нарушать вражеские коммуникации, их связь, взрывать мосты, по которым могут 
проходить гитлеровские войска, громить штабы. Всеми этими действиями мы должны 
были дезорганизовать управление, воспретить подход резервов из глубины, при 
возможности их рассеивать или уничтожать. Главное было - посеять панику и 
отвлечь внимание немецкого командования от передовой линии фронта, где должно 
было наконец начаться более успешное наступление наших войск с задачей 
ликвидировать плацдарм противника на Днепре и освободить город Рогачев. Как 
тогда было принято, это событие приурочивалось к 23 февраля, Дню Красной Армии, 
как подарок Родине к этому празднику. 

Ну, а так как в разведку, а тем более в тыл врага нельзя было брать с собой 
награды, партбилеты и другие документы, срочно была организована сдача их на 
хранение в штаб батальона и в аппарат замполита, остающиеся на этой стороне 
фронта. 

Наград у меня еще не было, но свое офицерское удостоверение и кандидатскую 
карточку я тоже сдал. Эта процедура в батальоне заняла несколько часов 
оставшегося дня. Потом был обильный обед, совмещенный с ужином, и отдых, о чем 
мы все время, пока были в немецком тылу, вспоминали с особым чувством. 

В своих воспоминаниях "Годы и войны" генерал Горбатов писал об этом, называя 
всех нас "лыжниками" в силу существовавших долгие годы цензурных ограничений. 

В 18 часов они сытно поужинали и легли отдыхать. Лишь у двух батальонов отдых 
был коротким. В 23 часа их подняли и они пошли на запад. Этому сводному отряду 
лыжников выпала ответственная задача: перейти линию фронта и той же ночью 
ворваться в город Рогачев. 

На выполнение этой нелегкой, да и необычной, задачи и повел наш батальон его 
смелый и опытный командир подполковник Осипов. А был он местным уроженцем,