советские концлагеря, всех военнопленных объявляли врагами народа. Тот факт, 
что наш штрафбат пополнялся и этой категорией штрафников, говорит о том, что 
такие утверждения не всегда отражают истину. 

Известно, что бывшие военнопленные - офицеры, не запятнавшие себя 
сотрудничеством с врагом, направлялись в штрафбаты. Правда, в большинстве не по 
приговорам военных трибуналов, а по решениям армейских комиссий, которые 
руководствовались приказом Ставки Верховного Главнокомандования No 270 от 1 
августа 1941 года, который квалифицировал сдачу в плен как измену Родине. Беда 
была только в том, что комиссии эти редко различали, кто сдался в плен, то есть 
добровольно перешел на сторону врага, пусть даже в критической обстановке, а 
кто попал в плен либо будучи раненым или контуженным, либо по трагическому 
стечению других обстоятельств. 

И если к первым правомерно было применить наказание за их вину перед Родиной, 
нарушение присяги, то вторые фактически не имели перед своим народом никакой 
вины. Вот здесь мне кажутся несправедливыми факты приравнивания одних к другим. 
Но, что было, то было. Некогда, наверное, было этим комиссиям докапываться до 
истины. 

Кстати, тогда и какая-то часть провинившихся боевых офицеров направлялась в 
штрафбаты тоже без рассмотрения их проступков или преступлений в трибуналах, а 
просто по приказам командования соединений от корпуса и выше. Это решение о 
расширении власти командиров крупных воинских формирований, может быть, и можно 
считать оправданным, но только в отдельных случаях. 

И в нашем батальоне в тот период значительная часть пополнения из "окруженцев" 
была "делегирована" именно такими комиссиями, а из кадровых офицеров - 
единоличными решениями командующих разных рангов. Наверное, это было 
продиктовано все-таки необходимостью срочного укомплектования нашего штрафного 
батальона после тяжелых потерь под Жлобином. 

Тогда батальон принял столько пополнения, что по численности приближался к 
составу стрелкового полка. Во взводах было до 50 человек, роты иногда 
насчитывали до 200 бойцов, а батальон - около 850 активных штыков, как 
говаривали тогда, то есть в 3 раза больше обычного пехотного батальона. 

Хотя рогачевско-жлобинская наступательная операция Белорусского фронта длилась, 
как указано в справочных изданиях о Великой Отечественной войне, с 21 по 26 
февраля 1944 года, для нас она началась раньше. В ночь на 18 февраля батальон 
был поднят по тревоге и в срочном порядке, оставив все свои тыловые 
подразделения и соответствующую охрану в селе Майское, совершил ускоренный 
пеший марш, преодолев за ночь километров 25. Сосредоточились мы в лесу ближе к 
линии фронта уже утром. Там нам немедленно стали выдавать белые маскхалаты, 
сухие пайки, придали батальону группу саперов и взвод огнеметчиков. К середине 
дня мы уже были в боевой готовности, еще не зная, какую задачу будем выполнять. 


И вскоре нас построили. Оказалось, что кроме нашего батальона рядом была еще 
одна большая группа, правда, раза в 4 меньше нашей, но тоже в маскхалатах да 
еще с лыжами. Потом мы узнали, что это лыжный батальон. Оказывается, батальон 
батальону рознь. Только здесь я понял, каким большим оказался в то время наш 
штрафбат. 

Через какое-то совсем непродолжительное время к нашему общему строю подъехала 
на "виллисах" группа больших начальников - генералов и офицеров. Оказывается, к 
нам прибыл Командующий 3-й Армией генерал-лейтенант Александр Васильевич 
Горбатов. А это значит, что мы перешли из состава 48-й Армии генерала П. Л. 
Романенко в 3-ю Армию Горбатова. Рослый, статный, этот генерал довольно четко, 
но как-то не по-генеральски мягко, почти по-отечески рассказал о сути той 
боевой задачи, которую предстояло нам выполнить. Я обратил внимание на то, что 
командующий почему-то опирался на большую, крепкого дерева суковатую палку. 
Подумал, что он, наверное, еще не оправился от ранения. Это уже потом я слышал 
не то легенду, не то быль о том, как "учил дураков" этой палкой прославленный 
генерал. 

В своем кратком, весьма эмоциональном выступлении генерал сказал, что перед 
нами ставится необычайная по сложности и ответственности боевая задача 
проникновения в тыл противника и активных действий там. И он надеется, что эту 
задачу мы выполним с честью. А характер задачи, подчеркивал он, свидетельствует 
о том большом доверии, которое оказывает такому батальону, как наш, 
командование Фронта и Армии. Кстати, он сообщил, что со вчерашнего дня, то есть 
с 17 февраля, наш Белорусский фронт стал называться Первым Белорусским. 
Одновременно он пообещал, что если поставленная задача будет выполнена 
образцово, то всех штрафников, проявивших себя стойкими бойцами, независимо от 
того, будут ли они ранены, "прольют ли кровь", освободят от дальнейшего 
пребывания в штрафном батальоне, восстановят в прежних званиях, а особо 
отличившиеся, кроме того, будут представлены к правительственным наградам. 

Детали этой задачи объяснил нам наш комбат подполковник Осипов Аркадий