когда до завершения обмена денег, выданных нам по месту службы, на новые (из 
расчета десять старых рублей на один новый) оставалось всего два часа. За это 
время мы, до наступления Нового года, должны были успеть произвести обмен денег.
 

Нам указали, где находится обменный пункт на вокзале, а там у касс скопилась 
такая очередь, что нам сразу объяснили, что сумма, которую мы сможем обменять, 
будет заметно ограничена. 

В общем, наши не такие уж тугие кошельки стали совсем тощими. Однако несмотря 
на эту неприятность, вернувшись в свои вагоны, мы все же отметили возвращение 
на Родину и так удачно совпавшее с этим важным для нас событием наступление 
Нового года! 

И поезд точно по расписанию, ровно в полночь, отправился со станции Брест, и 
наши бокалы с вином в честь Нового года звенели под лязг буферов трогающегося 
поезда. Почти не отрываясь от окна, смотрели и смотрели мы в эту первую ночь на 
наше родное небо с, казалось, несравнимо более крупными и значительно более 
яркими звездами, чем там, на чужом и все удаляющемся от нас Западе. Днем нас 
нельзя было оторвать от созерцания родных пейзажей, встречающих и провожающих 
наш поезд раскрасневшихся от мороза станционных работниц, заменивших своих 
мужей, братьев, в большинстве не вернувшихся с войны. И как прелестны были юные 
девушки в железнодорожной форме, хотя и бедно одетые. Куда там до них хваленым 
полькам, а тем более немкам. Смешанное чувство радости от возращения на Родину 
и печали от расставания с друзьями владело нами. 

Наконец, Москва. Хорошо, что у Риты оказались здесь добрые дальние родственники,
 и мы нагрянули к ним на недельку, как рассчитывали, до получения нового 
назначения. А прожили там около трех месяцев, так как Отдел кадров Московского 
военного округа будто нарочито долго подыскивал мне должность. По тогдашним 
правилам, более чем двухмесячное нахождение в резерве без должности влекло 
прекращение выплаты денежного содержания, и мы вынуждены были, чтобы прожить с 
семьей в послереформенной Москве, сдавать в скупочные магазины фактически за 
бесценок почти все немногое, что привезли. Я постепенно становился все менее 
разборчив в предлагаемых мне должностях и уже согласен был на любую. Вот, когда 
я "дозрел": будучи майором, дал согласие на должность старшего лейтенанта в 
Косогорский райвоенкомат Тульской области в подчинение, как оказалось, к 
капитану, просидевшему всю войну в тылу. 

...Добрались мы до Косой Горы. Жилья нет. Поселились на квартире у 
военкоматовского конюха, пока нам на троих не выделили комнатушку метров в 
восемь в общей квартире с печкой, топившейся малокалорийным, но многозольным 
углем с тульских шахт. Эта "квартира" находилась рядом с Косогорским 
металлургическим комбинатом, постоянно извергавшим из своих труб и домен 
неимоверное количество дыма и копоти, из-за которых нам, а особенно маленькому 
Сереженьке, иногда нечем было дышать. Да и вторая беременность Риты стала 
вследствие этого протекать сложнее. И я принял решение отправить их в Ленинград,
 к уже устроившейся там в своей старой маленькой квартирке маме и бабушке. 

Вскоре, ближе к лету, я выпросил себе отпуск и впервые приехал в Ленинград, 
город Петра, город Ленина, Октябрьской революции, город-герой. Он потряс меня 
своей красотой и, как раньше мои женщины сравнивали Лейпциг с городом на Неве, 
так теперь я сравнивал его с далеким уже Лейпцигом, и на каждом шагу убеждался 
в том, что Лейпцигу далеко до Ленинграда. 

Вот в этом городе-красавце и родился наш второй сын. Рита захотела назвать его 
Александром. Я не возражал, пусть будут у нас в семье Александр I и Александр 
II! (Между прочим, когда Саша вырос и женился, первенца они тоже назвали 
Александром. Это уже был Александр III!) 

В отличие от Сережи, Саша родился полновесным и "полнометражным". Рос быстро и, 
забегая вперед, скажу, что рост его со временем превзошел и Сережин, и мой - 
дорос он до 184 см. Был он физически крепким и с возрастом проявлял все более 
разносторонние способности. И получилось, как тогда модно было делить всех на 
"физиков" и "лириков", вырос он в отличие от Сергея "лириком". Не зная нотной 
грамоты, овладел игрой на многих музыкальных инструментах, включая пианино, 
кларнет, саксофон, гитару. Сумел создать вокально-инструментальный ансамбль (а 
тогда они были в моде), разъезжал с гастролями по Северу. Он к тому же еще поэт 
и бард. Закончил успешно в Харьковском университете факультет иностранных 
языков, по специальности английский язык, овладел этим языком в совершенстве, 
выработал свою методику его изучения, защитил диссертацию, стал доцентом, 
заведовал кафедрой иностранных языков в одном из технических вузов, издавал и 
был главным редактором всеукраинского журнала на английском языке. Правда, по 
сравнению со своим старшим братом Сергеем, отличавшимся особой аккуратностью и 
строгой обязательностью, Саша не обладал в достаточной мере этими качествами. 

Сергей тоже вырос физически крепким, сильным, любителем пеших путешествий 
(начинал с Уссурийской тайги и Тихоокеанских берегов Дальневосточного Приморья, 
а потом исходил все Черноморское побережье Крыма и Кавказа с палаткой и 
примусом). Работать стал с 15 лет молотобойцем. После окончания физмата и