службы в армии уже более 30 лет работает учителем физики. Увлекается народной 
медициной и нетрадиционными методами лечения. На профессиональном уровне 
овладел фото- и видеосъемками. В общем, "физик". 

Но все это потом, с годами. А тогда, после окончания моего отпуска, отвез я их 
всех к себе на Косую Гору, в ту самую каморку. И вот в этой комнатушке, где 
некуда было даже поставить кроватку для младенца, наш Сашенька спал... в 
чемодане. А однажды ночью крышка его захлопнулась и он чуть не задохнулся в нем.
 Хорошо, что Рита проснулась вовремя! Здесь мы и прожили до 1950 года, пока я 
не поступил в военную академию. 

А на Косой Горе нам повезло в том, что Рита, периодически бывая в Туле "по 
продовольственному вопросу", случайно встретила на улице нашего фронтового 
друга Жору Сергеева, бывшего неоднократно моим заместителем в боях. Так что 
связь наша восстановилась и не прерывалась до самой кончины Жоры в 1974 году. 

В Ленинградскую же Военно-транспортную академию поступил я необычным путем. 

Но немного предыстории. 

В косогорском военкомате я ведал учетом офицеров запаса. Работы было много, шло 
постепенное сокращение армии - это мы, военкоматовские работники, чувствовали 
по все большему притоку на учет офицеров, уволенных в запас. И что меня больше 
всего волновало - боевые офицеры, не имеющие гражданской специальности, шли на 
самые непрестижные должности - сторожами, дворниками, а то и, несмотря на 
тяжелые ранения, на самые тяжелые работы навалоотбойщиками в угольные шахты под 
Тулой. Помню даже случай, когда подполковник, бывший начальник связи корпуса, 
большой специалист-практик, но не имевший по этой отрасли специального 
образования, едва смог устроиться дежурным телефонистом в какую-то контору. 

Проработал я в военкомате почти два года, и во мне созрело решение во что бы то 
ни стало поступить учиться в такую военную академию, которая бы давала 
специальность, нужную "на гражданке". А то ведь, неровен час, уволят из армии, 
а кто я? Командир штрафной роты? И кому я нужен буду? И подал я рапорт в 
Военно-юридическую академию (Москва). 

Тогда предварительные вступительные экзамены во все военные академии проходили 
при штабах округов, и их результаты рассматривали общие мандатные комиссии. А 
Военно-юридическая академия прельстила меня тем, что не нужно было сдавать 
экзаменов по математике, которую я за время войны, и особенно после ранения в 
голову, основательно подзабыл. И поехал я в феврале 1950 г. в Москву на 
экзамены. 

Все положенное по программе сдал сравнительно успешно, хотя и не без трудностей.
 На заседание мандатной комиссии при штабе Московского военного округа, 
состоящей в основном из генералов и полковников, явился в новом кителе, со 
всеми орденами и медалями. Как только я доложил, что я кандидат в юридическую 
академию, вся комиссия подняла меня на смех: "такой боевой офицер - и не в 
академию имени Фрунзе!". На мой довод о том, что общевойсковая академия не дает 
гражданской специальности, один генерал даже стал подтрунивать: "Давай тогда уж 
лучше в ветеринарную! Все равно свои командирские погоны сменишь на узенькие 
(тогда медикам, ветеринарам и юристам было положено носить узкие погоны), зато 
кобылам клизмы научишься ставить, на гражданке пригодится!" 

И все стали меня уговаривать поступать в Военную академию им. Фрунзе, мол, мы 
тебе зачтем и недостающий экзамен (по тактике и полевому уставу). Я снова 
проявил упорство, и тогда они заявили мне: "Не проходишь по конкурсу". Видно, в 
юридическую было много кандидатов, а во Фрунзенскую - недобор. 

Вот так, несолоно хлебавши, я вернулся на свою Косую Гору! Но решение во что бы 
то ни стало поступить хоть в какую-нибудь военную академию, дающую гражданскую 
специальность, не оставляло меня, и, к неудовольствию военкома, я выпросил себе 
отпуск и уже в июне поехал в Ленинград, где было много академий. 

Военно-морскую я сразу исключил (плавать-то я не умел), артиллерийскую тоже 
(специальность чисто военная) и поехал в Академию связи имени Буденного. Там 
мне отказали, но посоветовали обратиться в Военно-транспортную, где открывался 
новый факультет и мог быть недобор. 

Когда в приемной комиссии меня стали расспрашивать о службе, я понял, что 
чем-то заинтересовал их, и, еще не зная, на какие факультеты будут набирать, 
стал упирать на то, что я из семьи потомственных железнодорожников, что и дед, 
и отец, и мать, и братья мои работали на железной дороге. А закончить 10 
классов фактически помог мне тогдашний Нарком путей сообщения Каганович, чье 
имя носит избранная мною академия. Поступить же в Новосибирский военный 
институт инженеров железнодорожного транспорта мне помешала война, и сейчас 
надеюсь на исполнение этой моей мечты, поступив на факультет железнодорожного 
транспорта академии. 

Столь страстную тираду собеседник мой с явным сожалением прервал, сообщив, что