смотреть на себя как на высококвалифицированного международного 
шпиона-профессионала. Где-то он читал, что психологи называют подобную жажду 
признания «тоской по оценке». Что ж, решил он, возможно, что они правы.

– При таком раскладе ты получаешь то, к чему стремился, – продолжил Петр. – 
Прекрасное место, чтобы поселиться там после пенсии. Кажется, ты именно этого 
хотел, когда подписывал контракт в Москве?

Предыдущие варианты, которые приходилось обдумывать как альтернативу, теперь 
казались уже совершенно неинтересными. Без всякого сожаления и с большим 
удовольствием Веннерстрем забыл о них, едва услышал упоминание о Средиземном 
море.

А Петр заговорил снова:

– Тебе необходимо проштудировать все, что имеет отношение к району 
Средиземноморья. География, политика, экономика, военное положение и прочее. 
Думаю, это приятно займет твое свободное время.

Он оказался прав: последующий процесс познания действительно был приятным и 
интересным.

Затем перешли к специальным вопросам, думая о которых, Стиг испытывал особое 
беспокойство.

– Нашей постоянной и главной задачей в Стокгольме должно стать освещение 
военно-политических проблем. Будешь составлять самостоятельные повседневные 
донесения, так же как в Вашингтоне. Как у тебя на этот счет с целенаправленными 
контактами?

Разумеется, с контактами все было в порядке. Положение в экспедиции как нельзя 
лучше соответствовало заданной цели. Веннерстрем объяснил, как обстоят дела. 
Петр задумался: по его мнению, один очень важный источник информации 
отсутствовал. Он поинтересовался, можно ли завести знакомства в дипломатическом 
корпусе на уровне послов.

Стиг тут же прикинул, что это вполне возможно, но перед Петром предпочел 
усомниться.

– Не могу сказать заранее, – ответил он. – Но попытаюсь сделать все, что в моих 
силах.

На практике задание оказалось достаточно легким: игра в бридж открыла агенту 
многие двери. Впоследствии Петр Павлович узнал обо всех этих «контактах на 
уровне послов». Согласно принятой Центром системе, каждый из них обозначался 
точно, с указанием имени, места и времени. А чтобы упростить составление 
донесений, Стиг употреблял обычный метод Центра: часто используемые источники 
информации обозначались номерами или буквами.

Петр Павлович сообщил также, что задачи по технической разведке, столь 
актуальные в течение всего вашингтонского периода, по-прежнему остаются в силе. 
Предполагалось, что договор о закупке военной техники мог принести пользу даже 
на территории Швеции. Но задание распространялось еще и на английские новинки.

В действительности возможности Веннерстрема были значительно большими, чем 
поначалу предполагал Петр. При распределении обязанностей в командной 
экспедиции на долю Стига выпало постоянно быть в курсе любых достижений и 
изменений в развитии ракетостроения – области, без всякого сомнения, наиболее 
приоритетной в технике. Но он не упомянул об этом, поскольку не хотел, чтобы 
Центр возлагал на своего агента слишком большие надежды.

Беспокойство Веннерстрема окончательно исчезло, когда начали обсуждать шведские 
дела. К большому его облегчению, требования оказались очень скромными. В Швеции 
полным ходом шли открытые дебаты о внутреннем развитии малого тактического 
атомного оружия, и пока не было ясно, к какому результату они приведут. По 
этому пункту Центр интересовало не то, что происходило открыто, а то, что 
назревало за кулисами кризиса. Это задание не относилось к числу трудных. Уже 
тогда швед располагал достаточной внутренней информацией об отрицательной 
позиции правительства. Но снова расценил, что не стоило сразу выкладывать все 
сведения и тем самым дезавуировать в глазах Центра важность поручения.

Следующим пунктом повестки дня была шведская политика неприсоединения к союзам. 
С точки зрения Веннерстрема, подозрительность Центра в этом вопросе просто не 
знала границ. В настоящее время, утверждали русские, имеются сомнения в 
прочности шведского нейтралитета. Причиной этого стал главнокомандующий генерал 
Нильс Сведлунд. В 1956 году он совершил поездку в США, которая не была 
официальной: генерал ездил как частное лицо, чтобы избежать внимания к своей 
персоне. Но на русских это оказало как раз противоположное воздействие. Именно 
то обстоятельство, что он не поехал официально, возбудило внимание и 
последующие подозрения.